Франс Бенгстон - Викинги

Ирландский эпос и саги повествуют не только о приключениях Брандана, но и об иных океанских одис­сеях, совершенных Баринтом и Кондлом, Кормаком и Майль-Дуйном, Макхутом и Мак-Рингайлом, Мерно-ком и Ойсином, Снерхгусом и другими. Баринт и Мер-нок, подобно Брандану, почитались как святые: они еще до него плавали к обетованному острову.

Около 670 года ирландские отшельники открыли Фарерские острова, в конце Средневековья их ото­ждествляли с античными островами Блаженных. Чаще всего это открытие приписывается Кормаку, но посте­пенно акцент сместился, и знакомство с Фарерами — Ювечьими островами» — нашло свое место в легенде о Брандане, необычайно популярной и широко извес­тной. В саге о Майль-Дуйне говорится, что он и его спутники обнаружили несколько островов, и на одном из них паслось множество овец, стояли небольшая Церковь и замок. Там их встретил старик, закутанный в собственные волосы. «Я последний из пятнадцати спутников Брандана из Бирра. Мы отправились в па­ломничество по океану и прибыли на этот остров. Все мои спутники умерли, и я остался один»,— сказал им старик и показал таблички Брандана.

Еще столетие спустя ирландские отшельники, веро­ятно по воле ветров и волн, открыли Исландию и прожили там почти семьдесят лет, пока туда не явились норманнские разбойники. Ученый ирландский монах Дикуил, придворный летописец короля франков Людо­вика I Благочестивого (814—843), опираясь на сведения, почерпнутые из древних источников, и сопоставляя их с рассказами современных ему анналистов и хронистов, скомпилировал «Книгу о пределах Земли». Сам в моло­дости скитавшийся в морях Севера, Дикуил не мог не отметить чрезвычайную скудость данных об островах, лежащих «среди океана к северу от Британии» на ;расстоянии двух суток пути. На них еще за какую-нибудь сотню лет до его времени обитали ирландские отшельники, едва успевавшие отбиваться от нашествий норманнов. Среди этих островов Дикуил называет, судя по деталям описания, и Исландию, отмечая при этом, что ирландские плавания туда совершались регулярно и круглогодично начиная с конца VIII века.

Правдивость Дикуила подтверждают и скандина­вы. Их переселенцы, написавшие в XII веке «Книгу о заселении страны» («Ландномабук»), отмечают, что первые норманны, ступившие на исландскую землю, Ц изумлением обнаружили там прибывших еще раньше из-за моря христианских папаров (пап, патеров, священников), «ибо были найдены оставленные ими книги, колокола и епископские посохи». Этот потрясающий факт стал хрестоматийным для того времени, его с теми или иными вариациями можно отыскать едва ли не в любом сочинении, так или иначе связанном с географическими экскурсами. Историк рубежа XI и XII веков Ари Торгильсон Фроде пишет в «Книге ирландцев»: «В те времена Исландия от гор до берега была покрыта лесами, и жили там христиане, которых норвежцы называли папарами. Но позднее эти люди, не желая общаться с язычниками, ушли оттуда, оста­вив после себя ирландские книги, колокольчики и посохи: из этого видно, что они были ирландцами». Это произошло примерно в 864 году.

Высказываются предположения, что ирландские отшельники могли первыми узнать и о существовании Гренландии, видной с гор северо-западной Исландии в очень ясную погоду, и что к ним восходят самые ранние сведения об Американском континенте: «Ландномабук» как об уже известном факте сообщает о путешествии примерно в 983 году некоего Ари Марссона к «Земле белых людей» (или Великой Ирландии), расположенной в шести днях плавания на запад, по сосед­ству с уже тогда открытым Винландом. Видно, не случайно потом норманны брали с собой к берегам Америки ирландцев в качестве проводников.

В VIII веке на севере Европы заканчивался переход аборигенов к классовому строю. На Ютландском полу­острове жили тогда даны. Им принадлежали также Северо-Фризские острова, низменный Датский архи­пелаг к югу от пролива Каттегат и часть полуострова Сконе. Севернее Сконе, в районе Трех озер, обитали ёты (гёты) и свионы, занимавшие также острова Гот­ланд и Эланд. Юго-западную часть Скандинавии в районе залива Бохус и пролива Скагеррак населяли норвежцы. Все эти племена объединялись единым понятием — норманны, «люди Севера».

Этим понятием их объединяли те, кто не принад­лежал ни к одному из этих племен. Критерием служит их горячая приверженность к пиратскому ремеслу ичудовищная (даже по тем временам!) жестокость по отношению к тем, кого они считали врагами.

В отличие от всех других пиратов той эпохи, чьей единственной или по крайней мере главной целью было обогащение, норманны почти всегда занимались морс­ким разбоем «из любви к искусству», тут же проматы­вая приплывавшую в их руки добычу.

Впрочем, эти люди, обладатели таких поэтических прозвищ, как Раскалыватель Черепов, Гадюка, Ковар­ный, Кровавая Секира, Брюхотряс, Грабитель, Свинья, Живодер, Вшивая Борода, Поджигатель и других не менее изысканных, не пренебрегали и короной, если случалось ее заполучить. И они добывали ее самолич­но, чтобы никто потом не мог бросить им упрек, что они обязаны приобретением или, наоборот, потерей коро­ны либо состояния кому-то, кроме самих себя.

Хотя, как уверяет датский историк-хронист XII века Саксон Грамматик в своих «Деяниях датчан», эти «тиг­ры моря» были весьма равнодушны к царственному венцу. Скорее, наоборот. Датский конунг Хельги, чьей страстью было пускать ко дну чужие суда и грабить чужие побережья, погибает в одном из походов. Король Дании Хальвдан без всякого к тому понуждения дарит корону своему брату Харальду, чтобы без помех зани­маться любимым занятием — пиратством. Норвежский король Коль успешно соперничает в разбойном промыс­ле с ютландским герцогом Хорвендиллом (отцом принца Амелета — шекспировского Гамлета), а норвежский принц Олав по прозвищу Быстрый становится пиратом по приказанию своего родителя, чтобы покончить по крайней мере с семью десятками конкурирующих кор­пораций, возглавляемых сиятельными принцами, благо­родными герцогами и владетельными аристократами, вышедшими на большую дорогу моря.

Норманны вступили на морскую арену как наслед­ники громкой славы фризов — безраздельных власти­телей североевропейских морей еще при жизни Рима. Они заселяли территорию Нидерландов, где по сей день существует провинция Фрисландия. Им принад­лежали также побережье в районе не существовавших еще тогда Фризских островов, остров Гельголанд и германские земли между Нидерландами и Ютландией. Их груженные товарами суда можно было повстречать на всех реках, ведущих к Северному морю и к купе­ческой столице Северной Европы — городу Хедебю. Из порта Дармштадта в устье Рейна фризские торговые когги уходили с винами и тканями в Италию и Данию, в Швецию и Норвегию, в Британию и Галлию. Их длинные весельные боевые корабли можно было уви­деть на рубеже VIII и IX веков в эскадрах короля франков Карла Великого и саксонского короля Этельберта, остовы этих кораблей покоятся на дне и у скандинавских берегов — безмолвных свидетелей кро­вавых битв.