Генри Джеймс - Пресса

Он наконец-то ее пронял; она разволновалась:

- Что узнаю?

- Завтра все выйдет наружу.

- Почему ты сейчас мне не скажешь?

- Скажу, - проговорил молодой человек. - Он и впрямь исчез. Исчез как таковой. То есть нет его. Нигде нет. И лучше этого, знаешь ли, чтобы стать повсеместно известным, не придумаешь. Завтра он прогремит по всей Англии. А пропал он во вторник, с вечера - вечером его видели в клубе последний раз. С тех пор от него ни звука, ни знака. Только разве может исчезнуть человек, который так поступает? Это же все равно - как ты сказала? - что кувыркаться на крыше. Правда, публике об этом станет известно лишь завтра.

- А ты когда об этом узнал?

- Сегодня. В три часа дня. Нo пока держу про себя. И еще... немного... попридержу.

Она не понимала, зачем; на нее напал страх.

- Что ты рассчитываешь на этом заработать?

- Ничего... в особенности, если ты испортишь мне всю коммерцию. А ты, по-моему, не прочь...

Она словно не слышала, занятая своими мыслями:

- Скажи, почему в твоей депеше, которую ты послал мне три дня назад, стояли загадочные слова?

- Загадочные?

- Что значит "Жаворонки прилетели"?

- А, помню. Так они и в самого деле прилетают. Я это своими глазами вижу, то есть вижу, что случилось. Я был уверен, что так оно неминуемо и случится.

- Что же тут плохого?

Байт улыбнулся:

- Как - что? Я ведь тебе сказал: он исчез.

- Куда исчез?

- Просто сбежал в неизвестном направлении. В том-то и дело, что никто не знает куда - никто из его присных, из тех, кто по крайней мере может или мог бы знать.

- И почему - тоже?

- И почему - тоже?

- Один ты и можешь что-то сказать?

- Ну-у, - замялся Байт, - я могу сказать о том, что последнее время бросалось мне в глаза, что наваливалось на меня во всей своей нелепости: ему требовалось, чтобы газеты сами раструбили о его желании уйти в тень. С этим он ко мне и пришел, - вдруг прибавил Байт. - Не я к нему, а он ко мне.

- Он доверял тебе, - вставила Мод.

- Пусть так. Нo ты же видишь, что я за это ему отдал, - самый цвет моего таланта. Куда уж больше? Я выпотрошен, выжат, измочален. А от его мерзкой паники меня мутит. Сыт по горло!

Нo глаза Мод смотрели по-прежнему жестко:

- Он до конца искренен?

- Бог мой! Конечно, нет. Да и откуда? Только пробует - как кошка, когда прыгает на гладкую стенку. Прыгнет, и тут же назад.

- Значит, паника у него настоящая?

- Как и он сам.

- А его бегство?.. - допытывалась Мод.

- Поживем, увидим.

- Может, для него тут разумный выход? - продолжала она.

- Ах, - рассмеялся он. - Опять ты пальцем в небо?

Но это ее не отпугнуло: у нее уже появилась другая мысль.

- Может, он и вправду свихнулся?

- Свихнулся? О, да. Но вряд ли, думается, вправду. У него ничего не бывает вправду, у нашего милейшего Бидел-Маффета.

- У твоего милейшего, - возразила, чуть помедлив, Мод. - Только что тебе мило, то мне гнило, - и тут же: - Когда ты видел его в последний раз?

- Во вторник, в шесть, радость моя. Я был одним из последних.

- И, полагаю, также одним из вреднейших. - И она высказала засевшую у нее в голове мысль: - Ведь это ты подбил его.

- Я доложил ему, - сказал Байт, - об успехах. Сообщил, как подвигаются дела.

- О, я вижу тебя насквозь! И если он мертв...

- Что - если?.. - ласковым голосом спросил Байт.

- Его кровь на твоих руках.

Секунду Байт внимательно разглядывал свои руки.

- Да, они порядком замараны из-за него. А теперь, дорогая, будь добра, покажи мне свои.

- Сначала ответь, что с ним, по-твоему, произошло, - настаивала она. Это самоубийство?

- По-моему, это та версия, которой нам надо держаться. Пока какая-нибудь бестия не придумает что-нибудь еще. - Он всем своим видом показал готовность обсасывать эту тему: - Тут хватит сенсаций на несколько недель.

Он подался вперед, ближе к ней, и, тронутый ее глубокой озабоченностью, не меняя позы и не снимая локтей со стола, слегка потрепал пальцем по подбородку. Она, все такая же озабоченная, отпрянула назад, не принимая его ласки, но минуту-другую они сидели лицом к лицу, почти касаясь друг друга.

- Мне даже жалко тебя не будет, - обронила она наконец.

- Что ж так? Всех жалко, кроме меня?

- Я имею в виду, - пояснила она, - если тебе и впрямь придется себя проклинать.

- Не премину. - И тотчас, чтобы показать, как мало придает всему это-му значения, сказал: - Я ведь, знаешь, всерьез с тобой говорил, тогда в Ричмонде.

- Я не пойду за тебя, если ты его убил, - мгновенно откликнулась она.

- Значит, решишь в пользу девятки? - И так как этот намек при всей его подчеркнутой игривости оставил ее равнодушной, продолжил: - Хочешь поносить все имеющиеся у него брюки?

- Ты заслуживаешь, чтобы я выбрала его, - сказала она и, вступая в игру, добавила: - А какая у него квартира!

Он ответил выпадом на выпад:

- Цифра девять, надо думать, тебе по сердцу - число муз.

Но эта краткая пикировка со всей ее колкостью, как ни странно, снова их сблизила; они пришли к согласию: Мод сидела, упершись локтями о стол, а ее приятель, слегка откинувшись на спинку стула, словно замер, приготовившись слушать. И первой начала она:

- Я уже трижды виделась с миссис Чёрнер. В тот же вечер, когда мы были в Ричмонде, я отослала ей письмо с просьбой о встрече. Набралась наглости, какой себе ни разу не позволяла. Я заверила мадам, что публика мечтает услышать из ее уст несколько слов "по случаю ее помолвки".

- По-твоему, это наглость? - Байт был явно доволен. - Ну и как? Небось, она сразу клюнула.

- Нет, не сразу, но клюнула. Помнишь, ты говорил тогда... в парке. Так оно и произошло. Она согласилась меня принять, так что в этом отношении ты оказался прав. Только знаешь, зачем она на это пошла?

- Чтобы показать тебе свою квартиру, свою ванную, свои нижние юбки? Так?

- У нее не квартира, а собственный дом, притом великолепный, и не где-нибудь, а на Грин-стрит, в Парк-Лейне. И ванна у нее - не ванна, а мечта, из мрамора и серебра, прямо экспонат из коллекции Уоллеса - не скрою, я тоже видела; а уж нижние юбки - в первую очередь; и это такие юбки, которые тем, кто их носит, показать не стыдно: есть на что посмотреть. И деньгами - судя по ее дому и обстановке, да и по внешности, из-за которой у нее, бедняжки, бездна хлопот, - Бог ее, без сомнения, не обидел.

- Косоглазая? - с сочувствием спросил Байт.

- Страшна, как смертный грех; ей просто необходимо быть богатой; меньше чем при пяти тысячах фунтов такого уродства себе позволить нельзя. Ну а она, в чем я убедилась, может себе что угодно позволить, даже вот такой носище. Впрочем, она вполне-вполне: симпатична, любезна, остроумна - словом, великолепная женщина, без всяких скидок. И они вовсе не помолвлены.

- Она сама тебе так сказала? Ну и дела!

- Это как посмотреть, - продолжала Мод. - Ты и не подозреваешь, о чем речь. А я, между прочим, знаю: с какой стороны посмотреть.