Антон Чехов - Рассказы. Повести. 1898-1903

6 февраля 1905 г. Толстой уже читал вслух «Душечку» и свое «Послесловие» к ней. «Опять был тронут до глубины души. < … > Потом Л. Н. спросил, не будет ли обидно почитателям Чехова, что он пишет про него: что он хотел высмеять женщину, но что бог поэзии взял верх, и он описал их прелесть, самопожертвование» (Д. П. Маковицкий . Вып. 2, 1923, стр. 30).

21 февраля 1905 г. Толстой написал новое окончание «Послесловия к рассказу Чехова „Душечка“». В нем он привел библейскую легенду: моавитский царь Валак пригласил к себе Валаама, чтобы тот проклял народ израильский, но Валаам благословил его. «Это самое случилось с настоящим поэтом-художником Чеховым, когда он писал этот прелестный рассказ „Душечка“ < … > Он, как Валаам, намеревался проклясть, но бог поэзии запретил ему и велел благословить, и он благословил и невольно одел таким чудным светом это милое существо < … > Рассказ этот оттого такой прекрасный, что он вышел бессознательно» ( Толстой , т. 41, стр. 374, 377).

Вероятно, после этого Толстой внес исправления в рассказ. Вычеркнул места, которые, по его мнению, обнаруживали ироническое отношение автора к героине, например: «А как это ужасно не иметь никакого мнения!» Выбросил указание на душевное состояние Оленьки после смерти второго мужа: «И так жутко, и так горько, как будто объелась полыни». А также снял два момента, отражающих внимание мужчин к ее физической красоте. Толстой использовал текст «Полного собрания сочинений» Ант. П. Чехова. Изд. 2-е, А. Ф. Маркса. СПб., 1903 («Приложение к журналу „Нива“ на 1903 г.»), т. 12. На стр. 14, в начале рассказа, запись Маковицкого: «Отмечено собственноручно Львом Николаевичем. Февр. 1905». Описание исправлений Толстого см.: А. Е. Грузинский . Яснополянская библиотека. – «Толстовский ежегодник 1912 г.». М., 1912, стр. 139–140. См. также: «Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне». I. Ч. 2. М., «Книга», 1975, стр. 440.

С сокращениями текст «Душечки» опубликован в кн.: «Круг чтения», т. 1. М., Изд. «Посредника», 1906, стр. 421–433.

18 марта 1905 г. Толстой заносит в дневник: «Тургенев написал хорошую вещь: Гамлет и Дон-Кихот и в конце присоединил Горацио. А я думаю, что два главные характера это – Дон-Кихот и Горацио, и Санхо Пан<���са>, и Душечка. Первые большею частью мужчины; вторые большей частью женщины» ( Толстой , т. 55, стр. 129).

Ряд отзывов Толстого о «Душечке» см. также в книге В. Лакшина «Толстой и Чехов». Изд. 2-е. М., 1975, стр. 81–84, 86–88, 97.

В критических работах образ «Душечки» рассматривался как тип социальный, как продукт общественных отношений.

Горький писал в 1904 г., говоря о чеховских героях, неспособных к протесту: «Вот тревожно, как серая мышь, шмыгает „Душечка“, – милая, кроткая женщина, которая так рабски, так много умеет любить. Ее можно ударить по щеке, и она даже застонать громко не посмеет, кроткая раба» ( Горький , « Наука », т. 6, стр. 55).

Волжский (А. С. Глинка) образ Душечки относил к большим художественным обобщениям: «Есть здесь такие крайние проявления этой власти <���действительности>, как „Человек в футляре“, „Ионыч“, „Душечка“ и т. п. люди, рабски покорно, без тени протеста отдающиеся бессознательной силе стихийного течения обыденной жизни, угодливо позволяющие ей делать с собой что угодно…» ( Волжский . Очерки о Чехове. СПб., 1903, стр. 66). По его мнению, Душечка представляет собой «переходную ступень между бессознательным равнодушием чистых сердцем и бессознательным равнодушием хищников» (там же, стр. 81). Образ Ольги Семеновны Волжский считал отрицательным из-за ее исключительной податливости внешним условиям. Эту податливость критик объяснял душевной бедностью, отсутствием духовных интересов: «…если нет жизни вне ее, внутренний мир Душечки пустеет, пропадает желание жить, всякий живой интерес < … > Душечка – типический случай, доведенный до высшей степени власти действительности, редкий по своей выразительности экземпляр из категории бессознательно-равнодушных людей Чехова» (там же, стр. 85).

В. И. Ленин использовал образ Душечки в борьбе против одного из лидеров меньшевизма – А. Н. Потресова. В статье «Социал-демократическая душечка» В. И. Ленин сравнивал Потресова с чеховской героиней, много раз менявшей свои вкусы: «Тов. Старовер очень похож на героиню чеховского рассказа „Душечка“. Душечка жила сначала с антрепренером и говорила: мы с Ванечкой ставим серьезные пьесы. Потом жила она с торговцем лесом и говорила: мы с Васечкой возмущены высоким тарифом на лес. Наконец, жила с ветеринаром и говорила: мы с Колечкой лечим лошадей. Так и тов. Старовер. „Мы с Лениным“ ругали Мартынова. „Мы с Мартыновым“ ругаем Ленина. Милая социал-демократическая душечка! в чьих-то объятиях очутишься ты завтра?» (В. И. Ленин . Полн. собр. соч., т. 11, стр. 281).

Впервые – «Русские ведомости», 1899, № 3, 3 января, стр. 2–3, с подзаголовком: (Рассказ). Подпись: Антон Чехов.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Сохранились вырезки из газеты, наклеенные на чистые листы бумаги, с типографскими пометами и надписью рукой Чехова: «„Русские ведомости“ 1899, № 3» ( ЦГАЛИ ).

Печатается по тексту: Чехов , т. IX, стр. 100–116.

В 1894 г. в записной книжке Чехова появилась заметка, связанная с двумя первыми главами рассказа «Новая дача»: «Пока строился мост, инженер нанял усадьбу и жил с семьей, как на даче. Он и жена помогали крестьянам, а они воровали, производили потравы… Он явился на сход и сказал:

– Я сделал для вас то-то и то-то, а вы платите мне за добро злом. Если бы вы были справедливы, то за добро платили бы добром.

Повернулся и ушел. Сход почесался и говорит:

– Платить ему надо. Да… А сколько платить, неизвестно…

– Спросим у земского.

Итого: слух о вымогательстве инженера» ( Зап. кн. I, стр. 52).

Эта заметка могла предназначаться для повести «Моя жизнь»: сделана она одновременно с записями к ней и задолго до остальных заметок к «Новой даче»; здесь названы ситуации, совпадающие с обстоятельствами жизни одного из героев повести – инженера Должикова; сюжет «Новой дачи» выделился из первоначального замысла «Моей жизни» (см. т. IX Сочинений, стр. 497).

В рассказе инженер выражает свое возмущение поведением крестьян не на сходе, как в заметке, а встретившись с ними по дороге; не включено намерение крестьян обратиться к властям: «Спросим у земского». Вместо «слуха о вымогательстве» в «Новой даче» кузнец Родион передает, искажая, сцену встречи с инженером своим жене и сыну.

В конце июля или в августе 1897 г. была записана реплика, использованная в рассказе: «Лавочник бранится: сатана бесхвостая» ( Зап. кн. I, стр. 76). Слова «сатана бесхвостая» в рассказе говорит Лукерья (конец гл. II).