Франц Кафка - Ангелы не летают

КАМЕРГЕР:Все распоряжения Вашего Высочества, естественно, будут выполнены, даже если не удастся понять, какова необходимость этих распоряжений.

КНЯЗЬ (повысив голос) . Необходимость! А охрана у ворот парка необходима? Фридрихспарк — это внутренний парк, со всех сторон окруженный замковым парком, а сам замковый парк охраняется многочисленной — и даже вооруженной — охраной. Для чего же нужна отдельная охрана Фридрихспарка? Разве это не формальность в чистом виде? не смертный одр, любезно предоставленный жалкому старику, который несет там этот караул?

КАМЕРГЕР:Это формальность, но она необходима. Это проявление уважения к великим мертвецам.

КНЯЗЬ:А охрана в самом склепе?

КАМЕРГЕР:Она, по моему мнению, имела бы некий полицейский оттенок, она была бы реальной охраной нереальных вещей, далеких от человеческого.

КНЯЗЬ:В моей семье этот склеп — граница между человеческим и иным, и я хочу, чтобы эта граница охранялась. А выяснить полицейскую, как вы выражаетесь, необходимость такой охраны мы сможем, допросив самого сторожа. Я послал за ним. (Звонит.)

КАМЕРГЕР:Этот сторож — если позволено мне будет заметить — заговаривающийся старик, он уже не в себе.

КНЯЗЬ:Если так, то это лишь еще одно доказательство необходимости того усиления охраны, о котором я говорил.

Входит слуга.

Сторожа склепа!

Слуга вводит сторожа, крепко держа его под руку, чтобы тот не упал. Это багроволицый старик в болтающейся на нем парадной ливрее с начищенными до блеска серебряными пуговицами и разнообразными знаками отличия. В его руке шапка. Под взглядами господ он дрожит.

На софу!

Слуга укладывает старика и уходит. Пауза. Слышно лишь слабое хрипение сторожа.

Слышишь меня?

Сторож приподнимается, пытается ответить, но не может; он слишком измучен и снова падает на софу.

Постарайся взять себя в руки. Мы ждем.

КАМЕРГЕР (наклонившись к князю) . Разве этот человек в состоянии что-то сообщить? В особенности что-то достоверное или важное? Его бы следовало уложить в постель, и как можно скорее.

СТОРОЖ:Не надо в постель… еще крепкий… сравнительно… еще смогу его задержать.

КНЯЗЬ:Должно быть, так. Тебе ведь всего шестьдесят. Правда, выглядишь ты очень слабым.

СТОРОЖ:Сейчас соберусь с силами… сейчас соберусь.

КНЯЗЬ:Это не в упрек тебе. Я лишь сожалею, что тебе так туго приходится. Есть какие-нибудь жалобы?

СТОРОЖ:Тяжелая служба… тяжелая служба… не жалуюсь… но очень выматывает… схватки каждую ночь.

КНЯЗЬ:Что ты сказал?

СТОРОЖ:Тяжелая служба.

КНЯЗЬ:Ты еще что-то сказал.

СТОРОЖ:Схватки.

КНЯЗЬ:Схватки? Что за схватки?

СТОРОЖ:С благословенными предками.

КНЯЗЬ:Этого я не понимаю. У тебя тяжелые сны?

СТОРОЖ:Это не сны… ночью никогда не сплю.

КНЯЗЬ:Ну расскажи тогда об этих… об этих схватках.

Сторож молчит.

(Обращаясь к камергеру) . Почему он молчит?

КАМЕРГЕР (поспешно подходит к сторожу) . Он может отойти в любой момент.

Князь встает и стоит у стола.

СТОРОЖ (когда камергер дотрагивается до него). Прочь, прочь, прочь! (Борется с пальцами камергера, затем обессиливает и плачет.)

КНЯЗЬ:Мы мучаем его.

КАМЕРГЕР:Чем?

КНЯЗЬ:Не знаю.

КАМЕРГЕР:Дорога в замок, привод сюда, вид Вашего Высочества, расспросы — его рассудка уже не хватило на то, чтобы все это вынести.

КНЯЗЬ (не отрываясь смотрит на сторожа). Это не так. (Идет к софе, наклоняется к сторожу и охватывает ладонями его маленький череп.) Ты не должен плакать. Да и с чего тебе плакать? Мы расположены к тебе. И я не считаю твою службу легкой. У тебя, безусловно, есть заслуги перед моим домом. Так что перестань плакать и рассказывай.

СТОРОЖ:Если бы я не так боялся того господина… (смотрит на камергера не со страхом, а с угрозой).

КНЯЗЬ (камергеру). Вам придется выйти, чтобы он мог рассказать.

КАМЕРГЕР:Но посмотрите, Ваше Высочество, у него пена на губах, он тяжело болен.

КНЯЗЬ (рассеянно). Да, идите, это продлится недолго.

Камергер уходит. Князь садится на край софы. Пауза.

Почему ты его боишься?

СТОРОЖ (на удивление бодро). А я не боюсь. Еще бояться какого-то слуги!

КНЯЗЬ:Он не слуга. Он свободный и богатый человек, граф.

СТОРОЖ:И все равно только слуга, а господин — ты.

КНЯЗЬ:Ну, пусть так, если хочешь. Но ты сам сказал, что боишься.

СТОРОЖ:Мне пришлось бы рассказывать при нем такие вещи, которые только ты должен знать. Я и так слишком много при нем сказал, да?

КНЯЗЬ:Так у нас, значит, взаимное доверие? А я тебя только сегодня впервые увидел.

СТОРОЖ:Увидел-то впервые, а знать-то давно знаешь, что я несу при дворе (поднимает вверх указательный палец) важнейшую службу. Да ты и сам это открыто признал, пожаловав мне медаль «Пламенному». Вот! (Приподнимает медаль на груди.)

КНЯЗЬ:Нет, это медаль за двадцать пять лет службы при дворе. Тебе ее дал еще мой дед. Но и я тоже тебя награжу.

СТОРОЖ:Делай, как захочешь, но чтобы это соответствовало значению моей службы. Я служу тебе сторожем склепа уже тридцать лет.

КНЯЗЬ:Не мне, мое правление длится чуть больше года.

СТОРОЖ (в задумчивости). Тридцать лет. (Умолкает. Затем, как бы с опозданием расслышав замечание князя.) Ночи там тянутся, словно годы.

КНЯЗЬ:О твоей службе мне еще не поступало ни одного доклада. В чем она состоит?

СТОРОЖ:Каждую ночь одно и то же. Каждую ночь почти что жилы рвешь.

КНЯЗЬ:То есть именно ночная служба? Тебе, старому человеку, тяжела ночная служба?

СТОРОЖ:Конечно, Высочество, в этом все и дело. Вот, взять дневную службу. Работа для бездельника. Сиди перед воротами на солнышке да позевывай. Всех происшествий, что собака встанет, толкнет тебя лапой в колено и снова ляжет.

КНЯЗЬ:Но?

СТОРОЖ (кивает). Но зато уж ночью-то устраивают происшествия.

КНЯЗЬ:Кто же?

СТОРОЖ:Господа из склепа.

КНЯЗЬ:Ты их знаешь?

СТОРОЖ:Да.

КНЯЗЬ:Они являются тебе?

СТОРОЖ:Да.

КНЯЗЬ:Этой ночью тоже приходили?

СТОРОЖ:Тоже.

КНЯЗЬ:Как это было?

СТОРОЖ (садится на софе). Как всегда.

Князь поднимается.