Франц Кафка - Ангелы не летают

1.18. [9] После записи 1.18 Кафка набрасывает первый вариант состава сборника «Сельский врач»: «На галерке», «Кастовый дух» (по-видимому, это вариант заглавия рассказа «Посещение шахты»), «Всадник на ведре», «Всадник» (возможно — вариант заглавия рассказа «Соседняя деревня»), «Купец» (возможно — вариант заглавия рассказа, опубликованного Бредом под заглавием «Сосед»). Далее следует, как отмечает Брод, трудночитаемый черновик письма неизвестному адресату (возможно, это врач-натуралист из Варнсдорфа Шнитцер); Брод уверен, что речь в письме идет о сестре писателя Оттле [Заметим, что если Брод прав, то возраст сестры в письме указан неточно] в сельскохозяйственных экспериментах которой Кафка, подолгу гостивший у нее в Цюрау и затем в Плане, принимал живое участие, по крайней мере в качестве пациента-испытателя. Вот этот текст: «У меня есть сестра двадцати семи лет, здоровая [одно слово не прочитывается], веселая, осмотрительная и все же достаточно уверенная в себе — между прочим, уже несколько лет строгая вегетарианка в недрах плотоядной семьи. До сих пор она была занята в деле родителей, однако теперь под влиянием ряда внешних и внутренних причин хочет осуществить свое старинное желание, а именно попробовать себя в агрономии. Она хочет закончить какие-нибудь сельскохозяйственные курсы и затем подыскать себе соответствующее место. Вы, с Вашим огромным опытом и кругозором, несомненно, могли бы дать хороший совет, который имел бы для нее решающее значение. Очень прошу Вас об этой дружеской услуге». Жизнь, которую я вел тогда на строительстве дороги в центральном Конго, была не легкой.

Я сидел на крытой веранде моей деревянной хижины. Вместо одной продольной стены была натянута чрезвычайно мелкоячеистая противомоскитная сетка, которую я выторговал у одного начальника рабочих, вождя племени, по территории которого должна была пройти наша дорога. Сетка была новенькая, такая прочная и в то же время мягкая, какой в Европе вообще не смогли бы изготовить. Моей сетке очень завидовали, это была моя гордость. Без такой сетки было бы вообще невозможно спокойно сесть вечером на веранде, выкрутить фитиль лампы так, как я это сейчас сделал, взять для изучения старую газету из Европы и вдобавок обильно дымить трубкой.

1.19.У меня запястье старого неутомимого удачливого удильщика — кто же еще может так непринужденно говорить о своих способностях? Сижу я, к примеру, дома, перед тем как пойти поудить, и, внимательно наблюдая, верчу правой кистью попеременно туда и сюда. Этого часто бывает достаточно для того, чтобы у меня появилось детальное видение и ощущение результатов будущей рыбалки. Какой-то дар провидения заключен в составе этого сустава, на который я во время отдыха, чтобы дать ему набраться сил, надеваю золотой браслет. В особые, по-особому текущие часы я вижу воду на месте моего ужения; мне является поперечное сечение реки, и в десяти, двадцати — даже ста различных местах к этой плоскости сечения придвигаются рыбы, однозначно определимые по количеству и виду; теперь я знаю, как мне вести удочку; некоторые рыбы без опаски протыкают головами эту плоскость, тут я покачиваю перед ними удочкой — и они уже болтаются на ней, краткость этого мига судьбы приводит меня в экстаз даже за домашним столом; другие рыбы придвигаются уже прямо к моему животу, тут уж не зевай; многих я еще успеваю настичь, остальные проскальзывают эту опасную плоскость, успевая унести даже хвост, и на этот раз они для меня потеряны, но только на этот раз, ведь от настоящего удильщика не уйдет ни одна рыба.

2.1. [10] Брод указывает, что для датировки этой тетради, то есть определения ее в качестве второй, решающим явилось то обстоятельство, что содержащийся в ней рассказ «Доклад для академии» в ноябре 1917 г. уже был опубликован (см. прим. 3.6). Помимо этого рассказа и фрагментов к нему, во второй тетради содержатся: рассказ «Сосед» (у Кафки он записан без заглавия), рассказ «Химера» (заглавие авторское) и фрагмент к рассказу «Егерь Гракх». Рассказ «Егерь Гракх» написан в декабре 1916 г.; впервые опубликован в 1931 г. Существенно отличающийся от основного текста фрагмент написан в апреле 1917 г.; впервые опубликован в 1937 г. Собственно запись 2.1 — вариант к рассказу «Химера». [Непосредственно после рассказа «Химера». ] Один маленький мальчик получил в наследство от своего отца всего лишь кошку и стал благодаря ей мэром Лондона. Кем же благодаря моему зверю — моему наследству — стану я? Где он раскинулся, тот гигантский город?

2.2.Писаная, дошедшая до нас в повествованиях мировая история о многом совершенно ничего не сообщает, в то время как дар провидения хоть часто и ведет человека не туда, но все-таки ведет, не покидает его. Так, например, повествование о семи чудесах света всегда было окутано слухами о том, что существовало еще некое восьмое чудо света, и об этом восьмом чуде ходили разные, может быть и противоречившие друг другу легенды, неопределенность которых объясняется темнотой древних времен.

2.3.Несомненно, дамы и господа, — примерно так звучало обращение по-европейски одетого араба к группе буквально съежившихся туристов, которые не столько слушали его, сколько обозревали невероятную постройку, выраставшую перед ними из голой каменистой почвы, — несомненно, на этом месте вы согласитесь, что моя фирма намного превосходит все остальные, даже издавна и по праву прославленные туристические агентства. В то время как наши конкуренты по старой дешевой привычке возят своих клиентов к семи чудесам света, указанным в исторических трактатах, наша фирма показывает восьмое чудо света.

2.4.Нет, нет,

2.5.Некоторые говорят, что он ханжа, некоторые — что это только видимость. Мои родители знакомы с его отцом, и, когда последний в минувшее воскресенье посетил нас, я прямо спросил его о сыне. Однако старик очень хитер, к нему трудно подступиться, а у меня совершенно отсутствует умение проводить такие атаки. Шел оживленный разговор, но стоило мне вбросить свой вопрос, как наступила тишина. Мой отец начал нервно теребить бороду, мать встала посмотреть, не готов ли чай, а этот старый господин с бледным морщинистым лицом, сильно заросшим седой щетиной, склонив голову набок, смотрел на меня своими голубыми глазами и улыбался.

— Да, молодой человек, — сказал он, перевел взгляд на настольную лампу, уже зажженную в этот ранний зимний вечер, и затем спросил: — Вы уже имели случай с ним поговорить?

— Нет, — сказал я, — но я уже много о нем слышал и с большим удовольствием поговорил бы с ним, если бы он как-нибудь пожелал меня принять.