Карел Чапек - Гордубал

- Да, Гордубала я много раз видела. Ходил сам не свой. Полана ему и есть не давала, когда он уволил Штепана. А батраку, бывало, кур пекла, да поросят. Каждую ночь шлялась к нему в конюшню. Смилуйся над ней, боже, - отплевывается соседка, - а только как вернулся Гордубал, бог весть, где она сходилась со своим полюбовником. В конюшню-то больше не таскалась. В последнее время Гордубал все ходил с фонарем, сторожил, видно.

- Послушайте, свидетельница, вы видели, как Гордубал швырнул Штепана через забор? Был тогда на Штепане пиджак?

- Не было пиджака, ваша милость, одни штаны да рубаха.

- Так он и ушел без пиджака?

- Так, так, ваша милость.

- Следовательно, пиджак, который сейчас на нем, остался с другими вещами в доме Гордубала? Штепан Манья, когда вы приходили в Кривую за пиджаком?

Штепан встает, растерянно моргая.

- Вы унесли пиджак в ту ночь, когда был убит Юрай Гордубал. Можете сесть.

И прокурор с торжествующим видом отмечает что-то в бумагах.

- Уведите обоих подсудимых, - распоряжается председатель суда. - Свидетельница Гафья Гордубалова.

Вводят голубоглазую миловидную девочку. Тишина, ни единого вздоха.

- Не бойся, малышка, подойди сюда, - отечески говорит председатель суда. - Если не хочешь, можешь не давать показания. Ну, как, будешь отвечать?

Девочка с недоумением глядит на важных господ в мантиях.

- Хочешь отвечать?

Гафья послушно кивает:

- Да.

- Ходила твоя мать в конюшню, когда там был Штепан?

- Ходила, каждую ночь.

- Видела ты их вместе?

- Видела. Один раз дядя Штепан обнял ее и повалил на солому.

- Ну, а хозяин, твой отец, бывал когда-нибудь вместе с мамкой?

- Нет, не бывал, только дядя Штепан.

- А когда отец вернулся из Америки, мама после того бывала с дядей?

Гафья отрицательно качает головой.

- А откуда ты это знаешь?

- Да ведь хозяин приехал, - говорит девочка серьезно и уверенно. - Дядя Штепан тогда сказал: "Не останусь у вас больше; все, мол, пошло по-иному".

- Хороший человек был хозяин?

Гафья неопределенно пожимает плечиками.

- А Штепан?

- Да, Штепан был хороший.

- Была мамка ласкова с хозяином?

- Нет, не была.

- А с тобой? Любила тебя?

- Нет. Не любила. Она только дядю Штепана любила.

- Хорошо его кормила?

- Хорошо. Он и мне давал.

- А ты кого больше всех любишь?

Девочка смущенно мнется:

- Дядю Штепу.

- Расскажи, Гафья, про ту последнюю ночь, когда умер отец. Где ты спала?

- С мамкой в клети.

- Не проснулась ли ты среди ночи?

- Проснулась. Кто-то стукнул в окно, а мамка сидела на постели.

- А потом что?

- Потом ничего. Мамка сказала: "Спи, не то побью".

- И ты заснула?

- Конечно, заснула.

- И ничего больше не слышала?

- Ничего. Только кто-то ходил по двору, да мамки на постели не было.

- А кто там ходил, не знаешь?

Графья удивленно открывает рот.

- Ну, кто! Известно, дядя Штепан, кому еще быть с мамкой!

В зале стоит тишина, от которой захватывает дыхание.

- Объявляю перерыв, - поспешно говорит председатель и сам уводит Гафью за руку. - Ты умница, малышка, - бормочет он. Умница и хорошая девочка. Счастье твое, что ты ничего не понимаешь.

Присяжные шарят по карманам, ищут, что бы подарить Гафье, и толпятся вокруг девочки, гладя ее по голове.

- Где же Штепан? - спрашивает Гафья серебристым голоском.

Толстый Гельнай, тяжело дыша, пробирается к ней.

- Пойдем, малышка, пойдем. Я отведу тебя домой.

Но коридоры забиты публикой. Гафье суют все подряд, кто яблоко, кто яичко, кто кусок сладкой булки, все растроганно сморкаются в носовые платки, бабы лезут целовать девочку и ревут. Гафья судорожно цепляется за толстый палец Гельная и сама вот-вот расплачется.

- Смотри, не хнычь, - увещевает девочку Гельнай. - Я тебе конфетку куплю.

И девочка подпрыгивает от радости.

Судебное следствие продолжается. Дело - точно хитро завязанный узел, его приходится распутывать сразу несколькими руками.

Суд выслушивает показания Андрея Пьосы, по прозвищу Гусар, Алексы Воробца и его жены Анны, потом жены соседа Герпака. Все они показывают против Поланы. Боже мой, чего только не знают люди друг о друге! Просто срам! Не приходится богу судить людей, их судят ближние.

О желании выступить свидетелем заявляет какой-то Миша-пастух.

- Говорите, свидетель. Можете не присягать.

- Чего?

- Можете не присягать. Сколько вам лет?

- Чего?

- Сколько вам лет?

- Не знаю... Да на что мне. Во имя отца и сына и святого духа. Передает вам Юрай Гордубал, что была ему Полана доброй и верной женой.

- Постойте, Миша, как так передает? Когда это он вам говорил?

- Чего?

- Когда он вам говорил это?

- А, когда... Не помню. Дождик был тот раз. Он мне и говорит: скажи им, Миша, они тебе поверят.

- Бог, с вами, папаша, и для этого вы пришли из Кривой?

- Чего?

- Ну идите, идите с богом, больше вы не нужны,

- А! Ну, спасибо. Славу богу.

Показания дает стекольщик Фаркаш.

- Алмаз этот купил у меня Штепан Манья.

- Вы узнаете его?

- Как не узнать. Вот он, с желтинкой.

- Встаньте, обвиняемый Манья. Признаете ли вы, что покупали алмаз у свидетеля? Не признаете? Можете сесть. Запирательством вы себе не поможете.

Показания дают Баранова, Грыцова, жена Федора Бобала. Эх, Полана, сраму-то сколько! Все тычут в тебя пальцами, обличают твой блуд, каждая баба бросает камень в тебя, неверную жену. О Штепане все забыли. Зря ты стараешься, не скроешь руками огромный живот, не спрячешь своего греха.

Штепан убивал, а ты грешила. Глядите на бесстыдницу: головы не склонит, слезы не уронит, не ударится оземь! Словно хочет сказать всем: болтайте, болтайте, мне-то что.

- Подсудимая, имеете ли вы что-нибудь прибавить к свидетельским показаниям Марты Бобаловой?

- Нет.

И села, как изваяние, не склонив головы, не покраснев от стыда.

Больше свидетелей нет? Отлично. Объявляется перерыв судебного заседания до завтрашнего дня.

- Но как толково отвечала маленькая Гафья, а, коллега? Эдакий ребенок и все видел! Ужасно, ужасно. А все-таки ее рассказ - как чистый ручеек. Такая простота, точно и не было ничего дурного. Зато вся деревня против Поланы. Все зло в ней. Ну, и Штепан, разумеется, виновен, но что Штепан - случайная фигура. Да, да, коллега, деревня понимает, что здесь дело перешло в область этики. Можно сказать, что деревня Кривая мстит за попранную мораль.

Здесь не просто измена, - деревня снисходительна к изменам. А Полана повинна не только в супружеской измене, здесь нечто худшее.

- А что именно?

- Она возбудила против себя общественное негодование, ненависть всей деревни.

Будь проклята Полана! Все видели, как она сидит, высоко подняв голову? И сраму не боится! Даже еще усмехнулась, когда Бобалова сказала, что бабы хотели ей выбить окна за разврат. Да, да, вскинула голову еще выше и усмехнулась, точно гордится этим.