Оноре Бальзак - Дело об опеке

— Мне совестно заставлять ждать моих бедняков! Ну, так чего же ты от меня хочешь?

— Я пришел пригласить вас завтра отобедать у маркизы д'Эспар.

— А она нам родственница? — спросил следователь с таким наивно-озабоченным видом, что Бьяншон рассмеялся.

— Нет, дядя, маркиза д'Эспар — влиятельная, знатная дама, она подала в суд прошение о взятии под опеку ее мужа, и вы должны…

— И ты хочешь, чтобы я у нее отобедал? Да в своем ли ты уме? — воскликнул следователь и взял в руки устав о судопроизводстве.

— Вот, читай! Следователям запрещается пить и есть у лиц, чьи дела подлежат судебному рассмотрению. Если у твоей маркизы есть до меня надобность, пускай приедет сюда. А ведь верно! Завтра мне предстоит допросить ее мужа, с материалами дела я ознакомлюсь сегодня ночью.

Он встал, взял папку, лежавшую на столе под пресс-папье, и, прочитав заголовок, сказал:

— Вот бумаги! Что ж, посмотрим прошение, если тебя интересует твоя влиятельная знатная дама.

Попино запахнул халат, полы которого расходились, обнажая грудь, обмакнул ломтик хлеба в остывший уже кофе, отыскал прошение и принялся читать, вставляя свои замечания, а иногда и обсуждая его вместе с племянником:

«Господину председателю гражданского суда первой инстанции департамента Сены, во Дворец правосудия,

от Жанны-Клементины-Атенаис де Бламон-Шоври, супруги г-на Шарля-Мориса-Мари-Андоша, графа Негреплиса, маркиза д'Эспара, землевладельца. (Знатные господа!)

Вышеозначенная г-жа д'Эспар, проживающая по улице Фобур-Сент-Оноре, в доме № 104, супруга вышеозначенного г-на д'Эспара, проживающего по улице Монтань-Сент-Женевьев, в доме № 22 (Ну, да, председатель говорил мне, что это в моем квартале!) , через своего поверенного в делах г-на Дероша…»

— Дерош — крючкотвор, он на плохом счету и в суде и у товарищей, он может только напортить своим клиентам.

— Что с него взять! — заметил Бьяншон. — У него ни гроша за душой, вот он и вертится, как бес перед заутреней.

«…имеет честь сообщить вам, господин председатель, что уже в течение года душевные и умственные способности г-на д'Эспара, мужа истицы, весьма ослабели, и в настоящее время он находится в состоянии безумия и невменяемости, предусмотренном статьей 486 «Гражданского кодекса», а посему требуется в интересах его самого, его имущества и его детей, находящихся при нем, применить к нему меры, предусмотренные данной статьей.

Не подлежит сомнению, что душевное состояние г-на д'Эспара, внушающее уже несколько лет серьезные опасения, основанные на принятом им способе распоряжения своим имуществом, достигло, особенно за последний год, крайнего предела подавленности; и последствия этой болезни прежде всего сказались на его воле, причем этот упадок сил подверг г-на маркиза д'Эспара всем опасностям слабоумия, подтверждаемого нижеприводимыми фактами.

В течение длительного времени все доходы, получаемые с земель маркизом д'Эспаром, переходят без уважительных причин и без какой-либо, пускай хоть самой легкомысленной, цели к известной всем своей безобразной наружностью старой женщине по имени Жанрено, проживающей то в Париже, на улице Врийер, в доме № 8, то в Вильпаризи, близ Клэ, в департаменте Сены-и-Марны, а также к сыну ее, в возрасте тридцати шести лет, офицеру бывшей императорской гвардии, для которого, пользуясь своим влиянием, г-н маркиз д'Эспар исхлопотал в королевской гвардии место эскадронного командира первого кирасирского полка. Вышепоименованные лица, впавшие в 1814 году в крайнюю нищету, за последнее время приобрели на значительную сумму недвижимое имущество и в числе прочего особняк на улице Гранд-Верт, на устройство которого г-н Жанрено тратит последнее время большие деньги, собираясь ввиду задуманной им женитьбы поселиться там со своей матерью г-жой Жанрено; означенные траты уже превысили сто тысяч франков. Маркиз д'Эспар немало содействовал браку молодого человека и склонил своего банкира, г-на Монжено, отдать последнему руку племянницы, обещая притом исхлопотать для жениха баронское достоинство. Титул этот был дарован его величеством 29 декабря прошлого года по ходатайству маркиза д'Эспара, что может подтвердить его высокопревосходительство хранитель печати, если суд сочтет нужным прибегнуть к его свидетельству. Никакие причины, даже из тех, кои в равной мере осуждаются и нравственностью и законом , не могут ни объяснить власть вдовы Жанрено над маркизом д'Эспаром, который к тому же видит ее очень редко, ни оправдать странную привязанность его к вышеназванному барону Жанрено, с которым он почти не встречается; однако их власть над ним так велика, что всякий раз, когда они нуждаются в деньгах, хотя бы для удовлетворения какой-либо прихоти, г-н д'Эспар беспрекословно предоставляет этой особе или ее сыну…»

— Так, так! Причины, которые осуждаются нравственностью и законом ? На что здесь намекает стряпчий или его помощник?

Бьяншон рассмеялся.

«…этой особе или ее сыну все, что они пожелают, а в случае отсутствия наличных денег г-н д'Эспар подписывает им векселя, учитываемые г-ном Монжено, который по просьбе истицы готов дать показания.

Упомянем еще в подтверждение этого факта, что недавно при возобновлении аренды на земли г-на Д'Эспара фермеры уплатили в счет продленных договоров значительную сумму, каковой незамедлительно завладел г-н Жанрено.

Маркиз д'Эспар проявляет полное равнодушие, отдавая столь крупные суммы, а когда ему на то пеняют, утверждает, что запамятовал; его ответы на вопросы людей достойных о причинах его привязанности к этим двум особам обнаружили такое полное пренебрежение собственными взглядами и выгодами, что тут следует искать каких-то тайных причин, за коими, несомненно, скрываются преступные деяния, беззаконие и вымогательство, если не явления, подлежащие ведению судебной медицины, ибо такая подавленность личности объясняется насилием над волей, что и привело маркиза д'Эспара к состоянию, которое можно определить лишь необычным словом «одержимость», — а посему просительница и взывает к недремлющему оку правосудия».

— Ах, черт возьми! — воскликнул Попино. — Что ты, доктор, на это скажешь? Странные факты.

— Пожалуй, — ответил Бьяншон, — их можно объяснить магнетической силой.

— Как, ты веришь в бредни Месмера, в его бадью с водой, в способности видеть сквозь стены?

— Да, дядя, — серьезно ответил доктор. — Я думал о магнетизме, слушая это прошение. Уверяю вас, я сам неоднократно наблюдал в другой сфере человеческой деятельности подобные факты, доказывающие неограниченную власть человека над человеком. Вопреки мнению моих коллег, я глубоко убежден в могуществе человеческой воли, этой движущей жизненной силы. Я не отрицаю, много здесь досужих вымыслов и шарлатанства, но я сам был свидетелем подлинной одержимости. Магнетические внушения, полученные во время сна, с точностью выполнялись в состоянии бодрствования. Воля одного становилась волей другого.