Герман Мелвилл - Тайпи (Шпет)

Я подошел ближе, чтобы рассмотреть этот странный предмет поклонения, но все же почтительно держался на расстоянии двух-трех шагов, чтобы не оскорбить верований моего слуги. Как только Кори-Кори заметил, что я заинтересован, он подскочил к идолу и, отодвинув его от стенки, у которой он отдыхал, постарался заставить его стоять на ногах. Но божество окончательно утратило способность владеть ими. И пока Кори-Кори пытался подпереть его палкой, чудище неуклюже шлепнулось и, наверное, сломало бы себе шею, если бы не свалилось прямо на спину нагнувшегося Кори-Кори. Никогда раньше я не видал этого честного парня в таком бешенстве. Он вскочил на ноги и, схватив палку, начал колотить бедного идола. По временам он останавливался, чтоб словами высказать ему свое возмущение. Когда оно немного улеглось, он без всякого почтения повертел божка так, чтобы я мог видеть его со всех сторон. Я был уверен, что никогда сам не решился бы на такую вольность с богом, и меня немало поразила нечестивость Кори-Кори.

К вопросам религии тайпи относились легко. В исполнении своих странных обрядов они, казалось, искали лишь детского развлечения. В конце концов я склонен думать, что у них и нет твердого и определенного понятия о том, что такое их религия.

За время празднества я не раз замечал простоту в обращении, свободу от всяких условностей и до известной степени равенство положений в среде местных жителей. Ни у кого, кажется, не было никаких преимуществ. Даже в костюме различие между вождями и прочими островитянами было очень незначительно. Но в то же время я заметил, что желания вождя, даже высказанные простым тоном, исполнялись так же беспрекословно, как и самое решительное приказание. Как далеко простирался авторитет вождей племени, я не берусь судить, но все, виденное мной за время пребывания в долине, заставляет меня утверждать, что власть их в отношении общего хода жизни весьма ограничена. Тем не менее все охотно и радостно выражали свое уважение к ним.

Социальные взаимоотношения на Маркизских островах совершенно противоположны отношениям на островах Таити и Гавайской группы, где власть короля и вождей гораздо более деспотична, чем власть тирана в странах цивилизованных. На Таити смерть грозит тому из подчиненных, кто осмелился вступить без разрешения в тень королевского дома или кто не выкажет знаков должного уважения к королевской пище, проносимой мимо.

Я не знаю, отличались ли вожди властью и значением друг от друга. До празднества мне было не вполне ясно даже положение, занимаемое Мехеви. Но важная роль, которую он играл в данном случае, убедила меня, что все же нет никого выше него среди жителей долины. Пиршество собрало вместе всех воинов, которых мне приходилось когда-либо видеть, отдельно ли или группами, в разных местах и в разное время. Среди них Мехеви ходил с видом явного превосходства. Удивительный костюм и вся величественная фигура, казалось, ставили его выше всех других. Шлем из перьев на голове возвышал его над толпой, и хотя были другие, тоже носившие перья на голове, но высота и роскошь убора Мехеви затмевали всех.

Мехеви был действительно первым из вождей — предводитель своего племени, владыка долины. Простота социальных отношений этого племени лучше всего доказывается тем, что я, пробыв несколько недель в долине и почти ежедневно встречаясь с Мехеви, вплоть до самого праздника не знал о его королевском сане. Но теперь я увидал все по-иному: ведь дом Тай — дворец, и Мехеви — король. Как дом, так и его владелец очень просты и патриархальны; там совсем не соблюдались те торжественные церемонии, которые обычно окружают трон.

Я уже сказал, что обращение вождей со своим племенем всегда было крайне мягко. Каких-либо правил, устанавливающих общий порядок жизни и поддерживающих общее благополучие — насколько я могу положиться на свои наблюдения — не существовало, пожалуй, вовсе, за исключением мистического «табу». За то время, что я прожил в долине Тайпи, никто никогда не подвергался суду за какое-нибудь нарушение общественного порядка. По-видимому, там не было ни судов, ни законов, ни вообще юстиции. Там не было муниципальной полиции для усмирения бродяг и преступников. Словом, для осуществления светлой цели законодательства всех цивилизованных стран — то есть для поддержания и защиты общества — племя тайпи ничего не предпринимало. И тем не менее жизнь текла гладко и спокойно как нигде.

Беспокойные мысли о воровстве и убийстве никогда не волновали островитян. Каждый отдыхал под собственной пальмовой кровлей или сидел под собственным хлебным деревом, и никто не угнетал и не преследовал его. В долине не знали замкóв, ни чего-либо взамен их: и все же там не было общности имущества. Это длинное копье, так изящно выточенное и гладко отполированное, принадлежит Уормуну; оно гораздо красивее того, которое так высоко ценит старый Мархейо. И все-таки я видел это копье забытым у кокосовой пальмы в роще, и там его и нашли, когда начались поиски. А вот китовый зуб, весь испещренный занятной резьбой; он принадлежит Карлуне. Это самое драгоценное из ее девичьих украшений. По ее мнению, вероятно, оно гораздо ценнее рубинов, и все-таки эта драгоценность висит на веревочке в доме девушки, где дверь широко открыта и все обитатели ушли купаться.

Вчера я видел Кори-Кори с длинным шестом, которым он, стоя на земле, сбивал плоды с самых верхних веток деревьев; потом он принес эти плоды в корзине из пальмовых листьев. Сегодня я вижу островитянина, который, я знаю, живет в отдаленнейшей части долины, он пришел сюда и делает то же самое. На отвесных берегах потока растут банановые деревья. Я часто видел, как молодежь весело набирала большую груду золотистых плодов и разносила ее по всей долине, крича и прыгая по дороге. Никакой грубый старый скряга не владел этими рощами хлебных деревьев или этими славными желтыми пучками бананов. Конечно, некоторые из островитян богаче других. Например, кровельная балка в доме Мархейо сгибается под тяжестью громадных пакетов, обернутых в таппу; его пол устлан циновками, семь раз наложенными одна на другую. Снаружи Тайнор выставила на полках своего бамбукового буфета — если так его можно назвать — красивый ряд тыкв и деревянных подносов. А дом за рощей, ближайший к нашему, где живет Руаруга, не так хорошо убран. Там только три скромных пакетика, болтающихся над головой; там только два слоя циновок, а тыквы и подносы не так многочисленны и не так красиво раскрашены и выточены. Но если у Руаруги дом не такой роскошный, то столь же удобный, как у Мархейо. И я думаю, если он захочет соперничать со своим соседом, он может догнать его при очень небольшом усилии.