Джон Пассос - Большие деньги

Ему сделали укол.

– Спасибо, сестричка, теперь я чувствую себя прекрасно, все перед глазами прояснилось. Так вот я и говорю, Джим… все витает в воздухе… заманчиво… субсидии на доставку почты по воздуху… строительство аэропортов… всех этих новых авиалиний… и мы станем отцами-основателями всего этого… Они-то считали, что я в большой… но просчитались, я их всех одурачил… Боже, Джим, никак не могу остановиться, все говорю, говорю, а мне нужно заснуть. Но эта отключка не похожа на сон… это что-то другое, на него похожее.

Он хотел говорить еще, но все его потуги были бесполезными. Он сильно хрипел, его голос скрипел, ему очень хотелось пить. Его уже не было слышно. Но нужно, чтобы услышали. Он должен этого добиться. Но охватившая все тело слабость мешала ему. Он куда-то падал, падал, кружась, его засасывало…

уже несколько лет старший Уэй пытается протолкнуть на рынок свой спрей для сельдерея. Расследование проведенное в связи с его жалобой на побои показало что Уэя не раз предупреждали больше не писать и не рассылать рекламных писем, к тому же оно подтвердило заявление о том, что ведущие фермеры выращивающие сельдерей вынуждены пользоваться спреем содержащим смертельный яд для растений

из-за испытываемых банками трудностей во Флориде чеки не так быстро оформляются как это требуется. Чтобы избежать задержки присылайте нам почтой-экспресс денежные переводы, а не подтвержденные чеки

климат вызывает бодрый оптимизм а пессимистов раздражают яркое солнце и теплый набальзамированный ветер дующий с залива и Атлантики.

по сообщению полиции эта группа провела субботний вечер в Хиллсайд-парке, на веселом курорте в Бельвилле, а около полуночи отправилась в бунгало. Сестры Бэгли, по их показаниям полиции, пошли к себе, но когда к ним в комнату ворвались мужчины одна из них выпрыгнула из окна

Эгнис вышла из спального вагона на перрон вся с ног до головы в черном крепе. Она явно располнела, и у нее появился какой-то неясный, рассеянный взгляд, которого прежде у нее не было. Марго, положив голову на ее плечо, расплакалась при всех, прямо на ярко освещенном солнцем вокзале Майами. Сев в «бьюик», они поехали на пляж. Эгнис, казалось, даже не заметила ни автомобиля, ни шофера в униформе – вообще ничего. Она взяла Марго за руку. Они сидели в машине, отвернувшись друг от друга, и каждая разглядывала в окошко свою сторону солнечных улиц, над которыми медленно двигались толпы прохожих в легкой летней одежде. Марго то и дело утирала слезы кружевным носовым платочком.

– К чему этот траур? – спросила она у Эгнис. – Без него тебе было бы куда легче, правда?

Эгнис, казалось, начала кое-что замечать лишь тогда, когда их «бьюик» подкатил к бунгало на пляже, а Раймонд, шофер-мулат с тонкими чертами лица, лихо спрыгнул со своего сиденья и теперь уважительно улыбался, ожидая, когда можно будет забрать багаж.

– Ах, какой милый автомобиль!

Марго показала ей дом под высокими пальмами, повела на крыльцо с навесом, с которого открывался чудесный вид на всю полосу песчаного берега и большие волны с белой кипенью…

– Ах, как здесь мило! – воскликнула Эгнис, опускаясь на упругий гамак «глочестер».

– Как же я устала, – вздохнула Марго.

Она вдруг снова заплакала.

Приведя себя в порядок перед большим зеркалом в холле, Марго вернулась к Эгнис напудренной и накрашенной и спросила ее:

– Ну, как тебе дом? Неплохая маленькая развалюха, не находишь?

– Теперь мы здесь больше не сможем жить… Что будем делать? – бормотала Эгнис. – Понимаю, все это жестокая реальность, никуда от нее не деться. Но все же, если бы его хоть изредка посещали мудрые мысли…

– Но ведь квартплата внесена и за следующий месяц, – сказала Марго.

– Да, но подумай, какие расходы!

Марго смотрела через сетчатую дверь на черный танкер, плывущий у горизонта. Повернув голову, она раздраженно бросила:

– Почему бы мне не приобрести кое-какие права на недвижимость, что мне помешает? Я же говорила тебе, что скоро здесь начнется строительный бум. Может быть, сумеем сделать кое-какие деньги. В этом городе я знакома со всеми более или менее важными лицами. Вот увидишь, Эгнис. Только наберись терпения.

Чернокожая горничная Элайза внесла на серебряном подносе с бумажной салфеткой серебряный кофейник, чашечки, тарелку с тостами. Эгнис, откинув черную вуаль, отпила маленькими глоточками немного кофе, пожевала кусочек тоста

– Ради чего так стараться? – спросила Марго, закуривая сигарету.

– Насколько я помню, ни ты, ни Фрэнк не любили траур.

– Но я ничего не могла поделать с собой. Так я чувствую себя лучше. Ах, Марго, если бы только не это их ужасное безверие, то они могли бы сегодня быть с нами. Ты об этом не задумывалась? – Вытерев глаза, она снова взяла чашечку и кусочек тоста. – Когда похороны?

– Они состоятся в Миннесоте. Его родственники позаботились обо всем. Они считают меня крысиной отравой.

– Ах, несчастный мистер Андерсон… Ты, дитя мое, наверное, в полной прострации.

– Ты посмотрела бы на них. Его брат Джим вполне готов забрать пятаки с глаз усопшего. Он грозит мне судом, хочет вернуть кое-какие ценные бумаги, которые, по его мнению, принадлежат Чарли. Ну, пусть судится, черт с ним. У меня свой адвокат, Гомер Кассиди, а в этом городе верят только тому, что говорит этот человек. Эгнис, тебе придется снять эту вдовью декорацию и снова стать нормальной женщиной. Что бы сказал Фрэнк, будь он здесь?

– Он и так здесь! – взвизгнула Эгнис, разразившись громкими рыданиями. Казалось, она в полном отчаянии. – Он смотрит сейчас на нас. Я это знаю! – Вытерев слезы, она продолжала шмыгать носом. – Ах, Марджи, когда я ехала сюда, то в вагоне все время думала: может, вы с мистером Андерсоном тайно поженились? Он, должно быть, нажил приличное состояние.