Джон Пассос - Большие деньги

– Ну, малыш, мы ожидали, что вы после общения с Бингхэмом вернетесь в шкуре тигра. Старик не продемонстрировал вам, насколько у него расширилась грудная клетка после занятий по его системе?

Джи Даблъю сидел с мрачным видом.

– Нет, на сей раз нет, сенатор, – ответил Дик.

– Послушайте, сенатор, – нетерпеливо заговорил Джи Даблъю, продолжая, по-видимому, с того места, на котором остановился, – речь в данном случае идет о принципе. Если правительство вмешивается в бизнес, то тем самым создает прецедент, а это означает конец всякой свободе, частной инициативе в нашей стране.

– Это еще означает начало русской красной большевистской диктатуры, тирании, – сердито акцентировал полковник Хадсон.

Сенатор Плэнет засмеялся.

– Не слишком ли сильно сказано, Джоэл?

– Этот законопроект предназначен для того, чтобы лишить американский народ права заниматься самолечением. Группа ленивых правительственных чиновников и эмигрантов будет вам указывать, какое слабительное нужно принимать, а какое нет. Как и многое другое, эта отрасль производства попадет в руки чокнутых, с завихрениями людей и тех, кто не прочь сунуть нос в чужие дела. Американский народ имеет полное право выбирать те изделия, которые он хочет купить, – это несомненно. Я считаю все противоречащее этому положению оскорблением наших здравомыслящих граждан.

Сенатор допил остатки послеобеденного кофе из последней чашечки. Дик заметил, что все они пьют бренди из больших пузатых стаканов.

– Ну, – неторопливо начал сенатор, – все, что вы говорите здесь, быть может, вполне справедливо, но у этого законопроекта большие шансы на народную поддержку, и вам, джентльмены, не следовало бы забывать, что я в этом деле не могу действовать как свободный, ничем не связанный человек. Мне нужно прежде ознакомиться с мнением моих избирателей…

– С моей точки зрения, – перебил его полковник Хадсон, – все эти законопроекты, касающиеся экологически чистой пищи и лекарств, выгодны лишь медикам. Вполне естественно, врачи хотят, чтобы мы обязательно проконсультировались у них перед тем, как купить зубную щетку или пакетик с экстрактом корня лакрицы.

Джи Даблъю снова начал с того места, где остановился:

– Цель развития патентованных на научной основе лекарств заключается в том, чтобы предоставить полную свободу простому человеку самому, без консультаций с врачом, лечить неопасные заболевания, сделать его, так сказать, независимым.

Сенатор молча попивал бренди.

– Боуви, – подхватил полковник Хадсон, потянувшись за бутылкой, – ты знаешь ничуть не хуже меня, что простые люди твоего штата не желают, чтобы их свободу ущемляли вашингтонские ищейки и большие любители совать нос в чужие дела… У нас есть деньги, у нас есть организация, и поэтому мы сможем оказать большую помощь в проведении кампании, которую собирается начать мистер Мурхауз. Это будет одна из самых крупномасштабных образовательных кампаний, еще невиданная в стране, цель которых, как в метрополиях, так и в сельских регионах, – сообщить людям всю правду о патентованных лекарствах. Мы взметнем девятый вал общественного мнения, и к нему не сможет не прислушаться конгресс. Прежде такое уже бывало.

– Отличный бренди, – заметил сенатор. – Тонкий арманьяк был моим любимым напитком долгие годы.

Откашлявшись, он вытащил сигару из ящичка, стоящего в центре стола, и неторопливо, вальяжно раскурил ее.

– Последнее время безответственные лица, само собой разумеется, подвергали меня суровой критике за то, что они называют моими связями с большим бизнесом. Вам, конечно, известны все эти демагогические призывы.

– И как раз в тот момент, когда наша организация, которой руководят интеллигентные и здравомыслящие люди, может оказаться весьма и весьма полезной всем людям, принимающим активное участие в общественной жизни, – с серьезным видом сказал полковник Хадсон.

В черных глазах сенатора Плэнета промелькнули искорки. Он отбросил черную прядь со лба на лысину на макушке.

– Все дело в том, в каком объеме будет оказана такая помощь, – сказал он, вставая. – Каков параллелограмм сил…

Остальные встали вслед за ним. Сенатор стряхнул пепел от сигары в пепельницу.

– Силу общественного мнения, сенатор, – сказал с уверенностью в голосе Джи Даблъю. – Вот что мы готовы предложить.

– Ну, мистер Мурхауз, прошу меня извинить, мне еще нужно подготовить кое-какие речи… Мне очень поправилась эта наша встреча. Дик, когда будете в Вашингтоне, приходите на обед. Нам вас так не хватает на наших дружеских обедах… До свиданья, Джоэл, увидимся завтра.

Слуга Джи Даблъю держал перед сенатором его пальто с меховой подкладкой.

– Мистер Бингхэм, – сказал Джи Даблъю, – очень общественный по своей природе человек, сенатор, и он готов пожертвовать довольно значительной суммой денег.

– Ему ничего другого не остается, – ответил сенатор.

Как только за сенатором Планетом закрылись двери, все замолчали. Дик налил себе в стакан арманьяка.

– Ну, мистеру Бингхэму не о чем особенно беспокоиться, – нарушил молчание полковник Хадсон, – но все это будет стоить ему кучи денег. Боуви с друзьями пытаются поднять свои ставки. Знаете, я всех их вижу насквозь… Не зря же я провел в этом городе целых пятнадцать лет.

– Как унизительно, как абсурдно, если законному бизнесу приходится прибегать к таким постыдным методам, – сказал Джи Даблъю.

– Да, вы правы, Джи Даблъю, именно эти слова я только что хотел произнести, но вы меня опередили… Если хотите знать мое мнение, то нам в нашей стране нужен сильный человек, чтобы послать куда подальше всех этих политиканов… Неужели вы считаете, что я их не знаю? Но этот наш небольшой обед не прошел даром… Вы представляете собой новый элемент в возникшей ситуации. Атмосфера становится более достойной, знаете ли. Ну, до свиданья.

Джи Даблъю, бледный как полотно, стоя протягивал ему руку.

– Ну, мне пора бежать, – сказал полковник Хадсон. – Можете заверить своего клиента, что этот законопроект не пройдет… Выспитесь хорошенько, мистер Мурхауз. Всего хорошего, капитан Севедж…

Полковник Хадсон обеими руками радушно похлопал по плечам одновременно Джи Даблъю и Дика. Пожевывая кончик сигары, он, выходя из двери, широко им улыбнулся на прощание, оставив за собой голубоватые колечки дыма.

Дик повернулся к Джи Даблъю. Тот тяжело опустился на красный плюшевый стул.

– Как вы себя чувствуете, Джи Даблъю? Все в порядке? – озабоченно спросил Дик.

– Легкое несварение, – ответил он слабым голосом, цепляясь обеими руками за подлокотники стула. Лицо его исказилось от боли.

– Думаю, нам лучше сейчас лечь и немного поспать, – сказал Дик. – Может, пригласить завтра утром доктора? Пусть вас посмотрят, Джи Даблъю.