Пэлем Вудхауз - Том 5. Дживс и Вустер

— Прошу прощения, сэр, что перебиваю…

— Ничего, Дживс, я уже почти договорил.

— … но не лучше ли сейчас что-нибудь предпринять? Я посмотрел на него затуманенным оком.

— Предпринять, Дживс? А какой прок? Да и что именно вы предлагаете? По-моему, это уже за пределами человеческих возможностей.

— Может быть, догнать мистера Финк-Ноттла и предупредить об опасности.

Я пожал плечами.

— Можно, конечно, попробовать, если хотите. На мой взгляд, шансов почти никаких, но все-таки под лежачий камень… Вы знаете дорогу к дому Доббса?

— Да, сэр.

— Тогда в путь, — вздохнул я.

Мы свернули с Главной улицы и пошли неосвещенными переулками, отрывочно переговариваясь на ходу.

— Я заметил, Дживс, что, когда я сообщил вам последнюю неприятную новость, вы вздернули одну бровь.

— Да, сэр. Я разволновался.

— А не бывает с вами, что вы настолько разволнуетесь, чтобы сказать: «Фу ты!»?

— Нет, сэр.

— А «Вот черт!»?

— Нет, сэр.

— Странно. Казалось бы, в такой момент, как сейчас, можно и чертыхнуться. На мой взгляд, все пропало, а как по-вашему?

— Пока живем, надеемся, сэр.

— Метко сказано, но я с вами не согласен. По-моему, надежды не осталось ни на грош. Гасси мы перехватить не успеем. Он уже давно должен быть на месте. В данную минуту Доббс, я думаю, сидит на нем верхом и защелкивает наручники.

— Полицейский Доббс, возможно, пошел не прямо домой, сэр.

— Вы думаете, есть вероятность, что он завернул в пивную прополоскать горло? Может быть и так, конечно, но я лично не испытываю оптимизма. Это бы означало определенную благосклонность Судьбы, а мое знакомство с Судьбой свидетельствует…

Я бы продолжал рассуждать в таком духе и дальше, и с изрядным глубокомыслием, так как много размышлял на тему Судьбы и ее склонности всегда пинать хорошего человека, но в эту минуту меня окликнуло еще одно ночное существо, на этот раз женским голосом, и я разглядел стоящий у обочины автомобиль.

— Эге-гей, Берти! — раздалось серебристое сопрано. — Ау, Дживс!

— Добрый вечер, мисс, — вежливо ответил Дживс. — Мисс Перебрайт, сэр, — вполголоса доложил он мне.

Но я и сам узнал серебристое сопрано.

— Привет, Таратора, — мрачно проговорил я. — Ждешь Гасси?

— Да. Он тут только что прошел. Что, что ты сказал?

— Так, ничего, — ответил я, я просто продекламировал себе под нос: «Пушки слева, пушки справа грохочут, и ядра летят». — Тебе, конечно, известно, что ты толкнула его на такое дело, где его ждет ужасная погибель, даже ум не в силах вообразить?

— Ты это о чём?

— О том, что там, куда ты его послала, его ждет Доббс с книжкой Роберта Г. Ингерсола. И долго ли еще он будет читать Роберта Г. Ингерсола после того, как обнаружит, что Гасси проник к нему в дом, чтобы обессобачить хозяйство…

— Не будь ослом. Доббс на концерте.

— Был на концерте. Но ушел, и теперь…

И снова мне не дали договорить. В ночном безмолвии с другого конца улочки донесся собачий лай, который делался все громче, свидетельствуя о том, что лаятель движется в нашу сторону. Тараторка выскочила из автомобиля и поместилась посреди улочки, готовая к радушному приему.

— Какой же ты болван, Берти, — промолвила она с некоторой горячностью. — Наболтал ерунды, испугал меня до полусмерти. Все идет по плану. Это Сэм. Я его голос всюду узнаю. Ах ты мой Сэм! Сюда, мой хороший. Иди к мамочке.

А дальше получилось вроде сцены из «Собаки Баскервилей». Лай и топот становились громче, и вот из темноты вырвался и финишировал Сэм Голдуин, притом на такой скорости, что видно было, как он засиделся у Доббса и рад без памяти возможности поразмяться. Он бы так пробежал, наверно, еще добрых пятьдесят миль, однако при виде нас притормозил, встал, прислушался, присмотрелся. А когда знакомый запах достиг его ноздрей, издал вопль восторга, в который вложил всю душу. Первым долгом он подлетел к Дживсу, видимо, намереваясь вылизать ему физиономию, но был остановлен величавой неприступностью этого достойного человека. Дживс благосклонно смотрит на животный мир и всегда готов потрепать его по голове или поделиться кусочком чего-нибудь съедобного, но чтобы ему вылизывали физиономию, этого он никогда не допустит.

— В машину, Сэм, — распорядилась Тараторка когда первый восторг свидания поутих и мы все немного успокоились. Она подсадила пса в автомобиль и вновь заняла место за рулем. — Пора ехать, — сказала она. — В этом месте сценарист порекомендовал бы мгновенное исчезновение. Встретимся позже в «Деверил-Холле», Берти. Дядю Сиднея пригласили выпить кофе с сэндвичами после концерта, и приглашение распространяется вроде бы на меня тоже. Я во всяком случае буду считать, что распространяется.

Дав шпоры своему кабриолету, Тараторка скрылась во тьме. Замерло вдали вокальное соло Сэма Голдуина. И снова воцарилась полная тишина.

Полная, но не совсем, если быть точным, потому что барабанных перепонок тут же достиг какой-то странный стук. Поначалу даже непонятно было, что это такое. Словно бы кто-то вдалеке отбивает чечетку, хотя, конечно, так поздно и под открытым небом — маловероятно.

Но потом я понял: кто-то — двое — бежит — вернее, бегут — со всех ног по дороге в нашу сторону. Я вопросительно оглянулся на Дживса, а он схватил меня за рукав и увлек в затемненное место.

— Я боюсь самого худшего, — шепотом признался он. И худшее не заставило себя ждать.

В небесную вышину теперь, вдобавок к звездам, вторящим юнооким херувимам, всплыл изрядных размеров месяц, и, как всегда бывает в таких случаях, видимость значительно улучшилась. Можно было без прищура наблюдать за всеми событиями и передвижениями.

Передвигались Гасси и полицейский Доббс в порядке перечисления. Я не присутствовал при старте, поэтому, как шли дела на первых этапах, могу только догадываться.

Само собой, всякий, кто влез бы в полицейский участок с целью выкрасть собаку, но застал на месте полицейского Доббса, бросился бы бежать не теряя времени, и вполне возможно, что уже на старте Гасси получил определенное преимущество. Так или иначе, но теперь, у нас на глазах, он шел с неплохим отрывом и продолжал его наращивать.

Поразительно, как бывает: близко знаком с человеком с детских лет, и, однако же, оказывается, что некоторые стороны его натуры остались тебе неизвестны. Я общался с Гасси многие годы, знаю его как любителя тритонов, как жениха и как большого болвана, но я совершенно не подозревал в нем талантов спринтера по открытой местности и был просто изумлен, какие результаты он показывал в этом очень специфическом виде спорта. Он шел мощным аллюром, точно заяц по прерии, закинув голову и распустив по встречному ветру зеленую бороду. Работа его голеностопных суставов была на высоте.