Оноре Бальзак - История величия и падения Цезаря Бирото

— Сударь, — начал маленький человечек своим невыносимо слащавым голоском, — мы столь поспешно состряпали наше соглашение, что вы позабыли поставить на нем свою подпись.

Бирото взял контракт, чтобы исправить упущение. Вошел архитектор; он поздоровался с парфюмером и стал вертеться вокруг него с дипломатическим видом.

— Сударь, — шепнул он наконец Цезарю на ухо, — вы знаете, как трудно приходится всякому начинающему; вы мной довольны, и я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы со мною рассчитались.

Бирото, оставшийся без гроша, ибо, издержав наличные деньги, он пустил в ход и все свои ценные бумаги, велел Селестену заготовить вексель на две тысячи франков сроком на три месяца и составить расписку.

— Как мне повезло, что вы обязались внести квартирную плату за вашего соседа, — со скрытой насмешкой проговорил Молине. — Привратник предупредил меня нынче утром, что Кейрон сбежал и мировой судья наложил печати на имущество этого молодчика.

«Не попасться бы мне на пять тысяч франков!» — подумал Бирото.

— А ведь все считали, что дела у него идут превосходно, — сказал Лурдуа, который вошел в это время, чтобы вручить парфюмеру счет.

— Коммерсант застрахован от превратностей судьбы, только удалившись от дел, — изрек маленький Молине, тщательно складывая контракт.

Архитектор оглядел старикашку с тем удовольствием, какое испытывает любой художник при виде карикатуры, подтверждающей его мнение о буржуа.

— Когда над головой зонт, обычно думают, что дождя бояться нечего, — сказал Грендо.

Молине посмотрел с подчеркнутым интересом не в лицо архитектору, а на его усы и эспаньолку и преисполнился к Грендо таким же презрением, какое тот испытывал к нему; старикашка задержался в лавке с тем, чтобы, уходя, запустить в архитектора когти. Живя среди своих кошек, Молине многое у них позаимствовал: нечто кошачье было и в его повадках, и в выражении глаз.

Вошли Рагон и Пильеро.

— Мы говорили о нашем деле с судьей, — сказал Рагон на ухо Цезарю, — он утверждает, что при спекуляциях такого рода требуется расписка продавцов и ввод во владение, чтобы всем нам стать законными совладельцами...

— А, вы участвуете в деле с покупкой земли в районе церкви Мадлен? — заинтересовался Лурдуа. — Об этом много толков, — говорят, там будут строиться дома!

Подрядчик-маляр, явившийся, чтобы получить по счету, решил, что ему, пожалуй, выгодней не торопить парфюмера.

— Я вам представил счет, потому что год кончается, — шепнул он Цезарю на ухо. — Но мне не к спеху.

— Да что с тобой, Цезарь? — спросил Пильеро, заметив удивление племянника, который так был огорошен счетом, что не отвечал ни Рагону, ни Лурдуа.

— Ах, пустяки! Я согласился взять у соседа, торговца зонтами, на пять тысяч франков векселей, а он прогорел. Если он подсунул мне негодные векселя, я попался, как олух.

— Ведь я давно вам говорил, — воскликнул Рагон, — утопающий для своего спасения способен схватить за ногу родного отца и топит его вместе с собой. Уж я-то насмотрелся на банкротства! Когда человек прекращает платежи, он еще не мошенник: он становится им позже, — по необходимости.

— Это верно, — заметил Пильеро.

— Если я попаду когда-нибудь в палату депутатов или приобрету какое-либо влияние в правительственных кругах... — начал Бирото, приподнимаясь на носки и опускаясь на пятки.

— Что же вы сделаете? — спросил Лурдуа. — Ведь у вас — ума палата.

Молине, которого интересовало любое обсуждение вопросов права и законности, задержался в лавке; а так как, заметив внимание других, и сам становишься внимательней, — Пильеро и Рагон, знавшие взгляды Цезаря, слушали его так же сосредоточенно, как и трое посторонних.

— Я предложил бы учредить трибунал несменяемых судей с участием прокурора, как в уголовном суде, — сказал парфюмер, — По окончании следствия, во время которого обязанности нынешних агентов, синдиков и присяжного попечителя выполняет непосредственно сам судья, купец может быть признан несостоятельным должником с правом реабилитации или банкротом . Несостоятельный должник с правом реабилитации обязан уплатить все полностью; он становится хранителем как своего имущества, так и имущества жены; а все права его, включая право наследования, принадлежат с этого момента кредиторам; он продолжает вести свои дела в их пользу и под их наблюдением, подписываясь при этом «несостоятельный должник такой-то» — вплоть до полного погашения долга. Банкрот же присуждается, как встарь, к двухчасовому стоянию у позорного столба в зале Биржи с зеленым колпаком на голове. Все его имущество, равно как и имущество его жены, и все его права переходят к кредиторам, а его самого изгоняют из пределов королевства.

— Торговля стала бы надежней, — заметил Лурдуа, — каждому пришлось бы хорошенько подумать, прежде чем заключить какую-либо сделку.

— Существующий закон не соблюдается, — с раздражением сказал Цезарь. — Из ста купцов более пятидесяти так расширяют торговые обороты, что на семьдесят пять процентов не могут покрыть свои обязательства или же продают товары на двадцать пять процентов ниже настоящей цены и этим подрывают торговлю.

— Господин Бирото прав, — поддержал Цезаря Молине. — Действующий закон слишком мягок. Банкрот должен выбрать одно из двух: либо полный отказ от своего имущества, либо бесчестие.

— Черт побери! — воскликнул Цезарь. — Если так будет продолжаться — купец скоро станет заправским вором. Пользуясь своей подписью, он может запускать руку в любую кассу.

— Вы не слишком-то снисходительны, господин Бирото, — заметил Лурдуа.

— Он прав, — сказал старик Рагон.

— Все несостоятельные должники подозрительны, — изрек Цезарь, раздраженный денежной потерей, ошеломившей его, как первый клич охотника ошеломляет преследуемого оленя.

В это время метрдотель принес ему счет от Шеве. Затем явился мальчишка из кондитерской Феликса, лакей из «Кафе Фуа», кларнетист от Коллине — каждый со счетом.

— Час расплаты, — с улыбкой заметил Рагон.

— Да, вы задали пир на славу, — сказал Лурдуа.

— Я занят, — заявил Цезарь всем посланцам, и они удалились, оставив счета.

— Господин Грендо, — обратился Лурдуа к архитектору, заметив, что тот складывает подписанный Бирото вексель, — проверьте и подведите, пожалуйста, мой счет; осталось только произвести обмер — о ценах ведь вы со мной уже условились от имени господина Бирото.

Пильеро посмотрел сперва на Лурдуа, потом на Грендо.

— Архитектор с подрядчиком договаривались о ценах, — шепнул он на ухо племяннику, — хорошо же тебя обобрали.

Грендо вышел, Молине последовал за ним и с таинственным видом обратился к архитектору.