Оноре Бальзак - Серафита

На глазах Вильфрида и Минны Он быстро превратился в огненную точку, она постоянно вспыхивала, ее движение растворялось в мелодичных радостных возгласах, приветствующих Его прибытие на небо.

Небесные мелодии заставили рыдать обоих изгнанников.

Неожиданно гробовая тишина темным покровом скрыла все — от первой до последней сферы, погрузила Вильфрида и Минну в томительное ожидание.

В этот момент Серафим скрылся в глубине Святилища, где получил дар бессмертия.

Волна глубокого обожания переполнила сердца двух Ясновидящих восторгом, смешанным с ужасом.

Они почувствовали, что все пало ниц в Божественных Сферах, в Сферах Духовных и в Мирах Теней.

Ангелы преклонили колена, чтобы славить Его, Духи преклонили колена, чтобы выразить свое нетерпение; и там, в безднах, все преклонили колена, дрожа от страха.

Громкий крик радости прорвался, подобно ожившему источнику, снова выкинувшему тысячи своих разноцветных струй, в которых играет солнце, рассыпая алмазы и жемчуга светящихся капель. В этот миг снова появился сверкающий Серафим и воскликнул:

— Превечный Бог! Всевышний! Всевышний!

Вселенные услышали и признали Серафима, Он пронзил их, как пронзает Бог, и овладел бесконечностью.

Семь божественных миров взволновались, услышав Его, и ответили Ему.

В этот момент все пришло в движение, как будто в вечность восходили ослепительно яркие и очищенные звезды.

А может быть, Серафиму уже была поручена первая миссия — призвать к Богу создания, проникшиеся словом?

Но тут зазвучала торжественная Аллилуйя; Вильфрид и Минна восприняли ее как последние звуки гармоничной музыки.

И вот уже небесные лучи начали исчезать, как отблески солнца, скрывающегося в свои пурпурные и золотые пенаты.

Нечистый и Смерть снова завладели своей добычей.

Вновь ощутив притяжение плоти, от которого их сознание на какое-то время освободил божественный сон, оба смертных почувствовали себя как на заре после ночи, заполненной фантастическими видениями, воспоминание о которых поет в душе, хотя телу не дано осознать их, а человеческому языку — выразить.

Они летели по преддверию рая, погруженному в беспросветную ночную темь — сферу, по которой движется солнце видимых миров.

— Спустимся вниз, — сказал Вильфрид Минне.

— Поступим так, как Он сказал, — ответила она. — Узрев, как миры движутся к Богу, мы узнали праведный путь. Наши звездные диадемы там, наверху.

Они полетели по безднам, вернулись в пыль низших миров, неожиданно увидели Землю в виде подземелья, озаренного светом, принесенным ими в своих душах и окружавшим их облаком, в котором гармонии неба неясно повторялись и рассыпались. Именно это зрелище поразило некогда внутренний взор Пророков. Священнослужители разных, но считавших только себя истинными конфессий, Цари, все коронованные силой и Террором, Воители и Великие, делящие между собой Народы, Ученые и Богатые, стоящие над ропщущей и страждущей толпой, которую они бесцеремонно попирали ногами, — все в сопровождении своих слуг и жен, все разодетые в золото, серебро, небесную лазурь, все в жемчугах, драгоценных камнях, вырванных у недр Земли, украденных со дна морей; Человечество потратило на них немало времени и усилий, обливаясь потом и богохульствуя. Но эти богатства и красоты, созданные на крови, казались двум Изгнанникам старыми лохмотьями.

— Что собрало вас здесь, в этих неподвижных рядах? — крикнул им Вильфрид.

Они не ответили. Тогда Вильфрид благословил их и повторил вопрос. Единым движением они приоткрыли одежды и показали свои высохшие тела, изъеденные червями, разрушенные развратом, превращенные в прах, пораженные ужасными болезнями.

— Вы ведете народы на смерть, — сказал им Вильфрид. — Вы изуродовали землю, извратили слово, сделали продажным суд. Пожрав траву пастбищ, вы убиваете теперь овец. Вы думаете, что раны оправдывают вас? Я предупрежу тех из моих братьев, кто способен еще услышать Голос, чтобы они смогли утолить жажду из скрытых вами источников.

— Сохраним силы для молитвы, — сказала ему Минна. — Тебе же не поручена миссия Пророка, Отмстителя или Вестника. Мы лишь на окраине первой сферы, пытаемся пересечь пространства на крыльях молитвы.

— Ты будешь моей любовью!

— Ты будешь моей силой!

— Нам дано было узреть Высокие Тайны, на земле только для нас с тобой будут понятны радость и печаль; помолимся, мы ведь знаем путь, идем же.

— Дай мне руку, — сказала Девушка, — если мы всегда будем идти вместе, дорога покажется мне не такой тяжелой и длинной.

— Только с Тобой, — ответил Мужчина, — я смогу преодолеть без единого стона великое одиночество.

— И мы отправимся вместе на небо, — сказала она.

Появились облака и образовали темный свод. Неожиданно влюбленные оказались на коленях перед телом, которое старый Давид защищал от постороннего любопытства и хотел сам предать земле.

А вокруг пылало во всем своем великолепии первое лето девятнадцатого века. Влюбленным показалось, что они слышат голос в лучах солнца. Они вдохнули небесный аромат новых цветов и, держась за руки, сказали себе: «Огромное море, сияющее там, внизу, — это образ того, что мы видели наверху».

— Куда вы направляетесь? — спросил господин Беккер.

— К Богу, — ответили они, — пойдете с нами, святой отец?

Женева и Париж, декабрь 1833 — ноябрь 1835 года.

«Серафита» создавалась в 1833—1835 годах, практически одновременно с произведениями, составившими «Философские этюды». И в те же годы Бальзак уже писал «Отца Горио» — одну из вершин следующего, реалистического, цикла «Человеческой комедии». Вместе с «Луи Ламбером», с которым она составила бальзаковскую «Мистическую книгу», «Серафита» послужила своего рода философско-религиозным предисловием к «Человеческой комедии».

Своим рождением книга в значительной мере обязана ревностной, по крайней мере внешне, католичке Эвелине Ганской, будущей жене писателя. Переписка Бальзака с Ганской сохранила немало страниц, связанных с самым таинственным из творений Бальзака. В ноябре 1833 года он пишет Ганской: «В воскресенье я был у скульптора Бра. У него я обнаружил потрясающий шедевр... Марию с ребенком Христом, которому поклоняются два ангела. Там же я задумал прекраснейшую книгу — небольшой томик, для которого «Луи Ламбер» служил бы предисловием; возможно, я назову это сочинение «Серафита». В С. были бы заключены две личности сразу... что-то вроде ангела на пороге последнего превращения, разбивающего свою оболочку, чтобы вознестись на небеса...»

«Серафита», — позже признается Бальзак Ганской, — прибавляет мне немало седых волос, она требует такого вдохновения, которое дается лишь ценой жизни; но книга, принадлежащая Вам, должна быть лучшей из моих книг». 30 марта Бальзак сообщает Ганской: «Вот уже почти двадцать дней я постоянно работаю по двадцать часов над «С». Миру эта каторжная работа не видна, впрочем, он видит и должен видеть лишь результат». Только в декабре 1835 года, сменив издателя и объединив «Серафиту» с «Изгнанниками» и «Луи Ламбером», Бальзак публикует свою «Мистическую книгу».