Анри Труайя - Зеленая записная книжка

По воскресеньям около 11 часов утра, Марсель Лоближуа останавливался на поляне, чтобы понаблюдать за игравшими детьми. Мячик подкатился к нему, и он и игриво толкнул его ногой. И пока детвора продолжала игру, он подумал, как он выглядит перед мамашами, сидящими в тени деревьев на металлических желтых скамейках. Он вообразил, что его принимают за бывшего футболиста-чемпиона, с грустью наблюдающего за подрастающим поколением. Или за известного ученого, запросто гулявшего в Булонском лесу и обдумывающего как приблизить Луну к Земле. А может, за озабоченного банкира, машина которого следовала за ним по пятам…Размышления о том, что его могли принять за одну из этих персон, на какое-то время успокаивала, ибо в 45 лет он был лишь вторым бухгалтером фирмы

«Плош и Дюклоарек. Позументы всех видов». Зарабатывал он мало, жил скудно и ничего не предвещало об изменении ситуации в ближайшем будущем. Он не брал на воскресную прогулку свою жену, дочь и сына по одной простой причине: их присутствие напоминало бы постоянно, что он снабжен ярлычком и определен в отдел неликвидов! Когда он гуляет с семьей, его никто не замечает. Мужчина бок о бок с женой и своими отпрысками теряет в глазах других ореол загадочных возможностей, которые при других обстоятельствах колыхались вокруг него как мерцательные реснички простейших.

Выпятив грудь вперед, он обошел ребятишек и направился в сторону прогуливающихся, светлые силуэты которых отражались в водах небольшого озера. Он собирался перейти аллею для верховой езды, как вдруг заметил в растоптанном песке вещицу прямоугольной формы темно-зеленого цвета. Он подобрал и отряхнул: это была красивая записная книжка с переплетом из зеленой козлиной кожи. Как только он раскрыл ее, сердце заколотилось. Небрежно засунутые крупные банковские ассигнации выглядывали из одного внутреннего отделения. Он их сосчитал. Восемь купюр по 500 франков. Итого 4000 франков. Его жена сказала бы 400.000франков! [1] Денежная реформа 60-х годов: 1новый франк=100 старым. Она все еще не может привыкнуть к денежной реформе.

Марсель Лоближуа беглым взглядом оценил ситуацию вокруг. Ни души рядом. Никто не заметил его действий. Но это не имело ни малейшего значения, ибо завтра он вернет свою находку, лишь бы хозяин не забыл указать свой адрес. Дрожащими пальцами он перелистал книжку. Адрес записан на первой странице: Жан де Биз, бульвар Фош, 50. Телефон: ПАССИ 00–34. Это ничего не меняло, даже если бы адреса не было, он отнес бы ее в комиссариат. Он думал об этом Жане де Бизе, проживающем на бульваре Фоша (все знают, сколько стоит квартплата в этом районе!) и позволяющим себе разбрасывать 4.000 фр. на аллее для верховой езды. Наверно, он засунул книжку в задний карман и, когда седлал коня или во время прогулки, пуговица, закрывающая карман, оторвалась и записная книжка выскользнула на землю. Какой вздор, носить при себе столько денег! Да еще в записной книжке! Это значит, что для Жана де Биза 4.000франков всего лишь пустяк. Возможно, он даже забыл точную сумму, которую запихнул в нее! Может быть, ему жалко лишь записной книжки! Но, похоже, и она не имела большой ценности. Это не ежедневник и не справочник. Почти все страницы чисты, без записи. Иногда то тут, то там встречались бессмысленные фразы, цифры, телефонные номера и маленькие геометрические рисунки. Чем больше Марсель Лоближуа рассуждал о находке, тем больше убеждался, что месье Жан де Биз меньше обрадуется найти свои деньги чем он, оставляя их себе. «Если понадобиться, — говорил он себе, — я отправлю записную книжку почтой, потом, анонимно». Он пощупал купюры, понюхал их сладкий неопределенный запах воска, краски, дорогой бумаги и положил в свой бумажник. Это его согрело и он почувствовал себя хорошо. Данная сумма соответствовала трем месяцам зарплаты. Накануне отпуска! Да, провидение благосклонно к нему, а он начал в нем сомневаться. Редкие укоры совести мешали радости, но он легко оправдывался, что если эти деньги принадлежали бы бедному человеку, (кстати, где это видано, чтобы бедный прогуливался с 4.000 франков в кармане?) он их тут же вернул хозяину. Он был бухгалтером, а бухгалтерия означает честность. Только честность, обусловленная служебным положением, лучше всякого рассуждения защищала его от всех угрызений совести. Тем не менее, он решил быстро покинуть место. Подсознательно, он опасался появления всадника-миллионера, несущегося за ним: «Вы не видели зеленую записную книжку?»- спросил бы он грозным голосом. Что сказать ему в ответ? Каждые двадцать метров месье Марсель Лоближуа оборачивался. Плечо опускалось под тяжестью свинцовой руки, а зад становился мишенью; он успокоился, когда затерялся в шумной толпе у ворот Майо. Все следы заметены, и он может заключить, что 4.000 франков принадлежат ему. Остаток пути месье Лоближуа шел посвистывая. Он и сам не мог определить, сколько страха перед жандармом и раскаяния одновременно было в его взволнованной добродетельной душе?

Марсель Лоближуа жил на шестом этаже большого современного дома на бульваре Бертье, построенного в виде подковы с двенадцатью пронумерованными подъездами, выходящими на жалкий двор. Проходя через металлические ворота, он уже придумал план. Ни в коем случае сейчас нельзя говорить Симоне про свою находку. В течение суток он будет жадно наслаждаться своим секретом. Затем он расскажет историю про лотерейный билет, купленный случайно и который он позабыл проверить, не полагаясь на свою звезду. С предосторожностью, он скажет о выигрыше в 2.000 франков. С большей суммой (если бы он назвал настоящую) его жена и дочь, потеряв головы, могли бы сделать непомерные расходы. Впервые в жизни Марсель Лоближуа, садясь в лифт, чувствовал, что он поднимается не только вверх, но и к успеху.

Семья ждала его к обеду. Лица у всех были обычные, и он обрадовался этому потому, что чувствовал себя особенно. Внезапно он их пожалел, на него нахлынула снисходительность богатых. Его жена Симона, апатичная сероватая блондинка, возившаяся на кухне, была похожа на рагу из говядины, которое она готовила. (Но сердце у нее золотое, сама покорность, и семейный очаг охраняет). Его сын Андре, негодник с бледным лицом и бычьими глазами (в 18 лет в восьмом классе!) развалившись в самом лучшем кресле, смотрел комиксы с такой страстью, с которой молодой Бонапарт проглатывал «Социальный контракт» [2] Жан-Жака Руссо «Общественный контракт». . Его дочь Жижи, дылда 21 года (моет головы клиентам в салоне красоты) накрывала на стол с недовольной миной, ее громадная светлая шевелюра тряслась на яйцевидном черепе с каждым ее жестом.

Одуряющий аромат салона красоты окружал ее прекрасной и двусмысленной аурой. Когда целуешь ее, то вдыхаешь все запахи салона. Она подставила папе бархатную щеку и спросила: