Дилан Томас - Приключения со сменой кожи

– Дурачок. – Длинноногий Джордж Ринг сидел на столе и улыбался Самюэлю с дикой застенчивостью. – Ты мог потопнуть. Потопнуть, – повторил он, лукаво глядя из-под тонких бровей.

– Хорошо, что оставил дверь открытой, – сказал мистер Эллингем. Он закурил сигарету и глядел на спичку, пока она не обожгла ему палец. – Мне так кажется. – Он сунул палец в рот.

– Наша служанка всегда говорила «потопнуть», – пояснил Джордж Ринг.

– Но я видел, как Полли запирала дверь. Она положила ключ в вырез платья. – Самюэль, сидевший за неясной стойкой, говорил с трудом.

Слова вырывались в спешке, затем возвращались и исчезали, скатываясь в кислые кусты под языком.

– Она положила его в вырез платья, – говорил он, делая паузу после каждого слова, чтобы развязаться со следующим. Теперь в зале было почти совсем темно.

– И «колидор». Это вместо «коридор». Тем не менее, дорогой, когда мы поднялись, дверь была открыта. Ни ключа, ни Полли.

– Только мальчик в купели, – сказал мистер Эллингем. – И часто с тобой такое, Сэм? Вода доходила тебе до подбородка.

– И грязь!

– Это не моя грязь. Кто-то уже мылся в этой воде до меня. Она была холодная, – ответил Самюэль.

– Да, да. – (Самюэль видел, как кивает головой мистер Эллингем.) – Это меняет дело. Боже мой, тебе надо было залезать туда прямо в одежде, как все остальные.

– Полли исчезла, – сказала миссис Дейси. Она прошла сквозь стену и стояла за стойкой рядом с Самюэлем. Ее шуршащее платье коснулось его рук, и он резко отдернул их. «Я прикоснулся к могиле», – сказал он сам себе, то есть парню, оцепеневшему в его кресле. Ледяная рука покойника опустилась на его щеку, выстуживая из него кратковременный сон. – «Гроб влетел прямо в мою сидячую кровать».

– Оо-ох, – застонал он.

– Все еще мерзнешь, малыш? – Миссис Дейси склонилась над ним, заскрипев, как дверь, и провела материнской рукой по его волосам и рту.

Весь день не хватало света, даже на рассвете и в полдень, только близкое искусственное освещение спальни и ресторана. Весь день он сидел в маленьких помещениях, в ванной и путешествующем туалете, в мебельных джунглях и заставленной лавке, где никто не обращался к нему, кроме этих голосов, говорящих: «Ты выглядел таким беззащитным, Сэм, когда лежал там холодный и белый».

– Где был Моисей, когда погасла свечка, миссис Дейси?

«Как херувим с картины итальянского примитивиста, только с бутылкой на пальце».

– В темноте. Как сейчас.

– Что с тобой сделала Полли, эта маленькая шлюшка? – спросил опрятно-женственный голос миссис Дейси.

Мистер Эллингем поднялся:

– Не хочу слушать. Не говори, Сэм, даже если есть что сказать. Не надо объяснений. Он лежал там в купели, отравленный, в половине пятого. Это я еще могу перенести.

– Мне нужно уйти, – сказал Самюэль.

– Отсюда?

– Уйти.

От невидимой ободранной дыры в стене, от этого птичника и бродячего зверинца, от магазина холодной воды – на улицы, которые не запираются. Я не хочу спать с Полли в ящике. Не хочу лежать в подвале с отсыревшей женщиной, пьющей политуру. Лондон ворожит повсюду, мне нужно выйти, мне нужно идти. Миссис Дейси вся состоит из холодных пальцев».

– Хорошо, выйдем. Сейчас шесть часов. А ты можешь идти, сынок?

– Идти могу, только что-то с головой.

Миссис Дейси, невидимая, гладила его волосы. «Никто этого не видит, а миссис Сьюзан Дейси, лицензия на продажу табачных изделий, гладит своими ящерицами мои волосы». И он расплакался.

– Неприятное зрелище. Ты идешь, Сью?

– Смотря куда вы идете.

– Глотнуть воздуха на Эджвер-роуд. Должен же он все посмотреть. Стоило приезжать из провинции, чтобы пить одеколон в ванной комнате.

Они все вышли, и миссис Дейси заперла дверь.

Шел сильный дождь.

– Забавно, – сказал Джордж Ринг.

Держась за руки, они прошли по Сьюэлл-стрит до Прейд-стрит.

– Обожаю дождь. – Он тряхнул прилипшими кудрями и протанцевал по тротуару.

– Мое новое коричневое пальто осталось в ванной, – сказал Самюэль, и миссис Дейси накрыла его своим зонтиком.

– Да ладно, ты ведь не из тех, кто надевает в дождь пальто, а? Хватит танцевать, Джордж.

Но Джордж Ринг все приплясывал на тротуаре в летящих струях дождя и увлекал за собой остальных; против воли они пустились танцующим бегом под фонарными столбами, моросящими светом; миссис Дейси, черная, как дьякон, с шуршанием и скрипом скакала через лужи, мистер Эллингем на обочине, топоча, лавировал между сточными канавами, Самюэль, со звенящей головой, скользил, едва касаясь земли.

– Осторожно, люди! – крикнул мистер Эллингем и потащил их, еще танцующих, на скользкую мостовую. Пойманные фарами в круг и преследуемые гудками и сиренами машин, они топтались на месте, но потом вскочили на тротуар, резво уцепившись друг за друга, их мокрые холодные лица сияли.

– Где огни, где огни, Джордж? Полегче, малыш, полегче. – И мистер Эллингем, одна нога в грязи, скакал, как кролик, и дергал Джорджа Ринга за руку, заставляя его танцевать еще быстрее. – Это все Сэм виноват, – сказал он, подскакивая, и голос его был от дождя высоким и звонким, как у юноши.

– Смотри на Лондон, летящий за мной, автобусы и светлячки, зонты и фонарные столбы, сигареты и глаза за водяной завесой, я танцую с тремя незнакомцами под дождем на Эджвер-роуд! – кричал Самюэль скользящему вокруг него мальчику. Невесомый и податливый, как костюм из перьев, он держался за их руки, и зонтик трепыхался над ними, как птичка.

Миссис Дейси, холодная и серьезная, ничего не видящая сквозь запотевшие очки, прыгала рядом.

И Джордж Ринг, с мокрыми волосами, вздымающимися и опадающими, как прибой, пел: «Мы орехи собираем и боярышника цвет, Дональд, миссис Дейси, Джордж и Сэм».

Когда они остановились у «Антилопы», мистер Эллингем прислонился к стене и закашлялся до слез. Кашляя, он не вынимал сигарету изо рта.

– Не бегал лет сорок, – произнес он; платок белел, как флаг, у его губ, и плечи ходили ходуном. Он ввел их в бар, где три молодые женщины, сняв туфли, сидели у электрического камина.

– Три виски. А тебе что, Сэм? Рюмку киви?

– Он тоже будет виски, – сказала миссис Дейси. – Смотрите, к нему вернулся цвет лица.

– Киви – средство для обуви, – прошептала одна из девиц и склонилась, хихикая, к каминной решетке. Ее большой палец неожиданно показался в дырке на чулке, как любопытный нос, и она снова захихикала.

«Этот бар находился в Лондоне. Дорогая Пегги, – писал Самюэль пальцем по стойке, – я выпиваю в, Анти-лопе" на Эджвер-роуд с мебельным торговцем, владелицей чайной, тремя молодыми женщинами и Джорджем Рингом. Я должен описывать все очень четко, потому что вокруг шумят, а одеколон, который я выпил в ванной, еще действует. Я чувствую себя хорошо, но не знаю, надолго ли».