Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

Я сообщил моей приятельнице о разрешении сквайра танцовать на балу с Нарциссой и попросил ее передать госпоже, что я почту за честь навестить ее днем, как она позволила, и что я надеюсь встретить ее столь же милостивой, сколь был ее брат со мной любезен. Мисс Уильямс выразила большое удовольствие, услышав о расположении

ко мне охотника на лисиц, и уверила, что мое посещение будет очень приятно моей владычице; к тому же сквайр сегодня должен был обедать вне дома. Это обстоятельство, как легко можно догадаться, пришлось мне весьма по душе.

Я тотчас же пошел в Большой зал, где нашел его и, притворившись, будто не знаю о том, что его не будет дома, сообщил о своем намерении навестить его и преподнести Нарциссе билет на бал. Он потряс мне руку, сказал, что сегодня не обедает дома, но, несмотря на это, не возражает, если я приду выпить чаю с Нарциссой, которую он предупредит о моем посещении.

Все споспешествовало моему желанию; с невероятным нетерпением я ждал назначенного часа и, как только он наступил, помчался к месту действия, которое задолго до этого рисовалось моему воображению.

Меня провели к моей обворожительнице, находившейся в обществе мисс Уильямс, которая, под предлогом распорядиться о чае, вышла при моем появлении. Эго благоприятное обстоятельство, потрясшее всю мою душу, привело в замешательство и Нарциссу. Побуждаемый неодолимым порывом, я приблизился к ней стремительно и с благоговением; воспользовавшись овладевшим ею смущением, я заключил ангела в объятия и запечатлел пламенный поцелуй на ее устах, более нежных и благоуханных, чем окропленный росой бутон розы, распускающийся на стебле. Мгновенно ее лицо покрылось румянцем, глаза заблистали от негодования. Я бросился к ее ногам и умолял о прощении.

Ее любовь стала моим заступником; взгляд смягчился, суля прощение. Она подняла меня с колен и побранила с таким милым огорчением, что я готов был снова нанести ей оскорбление, если бы появление слуги с чайным подносом не помешало моему намерению. Пока нам могли помешать, мы говорили о приближающемся бале, на котором она обещала оказать мне честь и быть моей дамой, но когда чай был убран, а мы остались вдвоем, я перешел к более занимательному предмету и так бурно проявил свои чувства, что она, боясь, как бы я не совершил каких-нибудь сумасбродств, позвонила в колокольчик, призвав свою горничную, и задержала ее в комнате, чтобы помешать моей несдержанности. Я не был опечален этой мерой предосторожности, так как мог невозбранно изъясняться в своих чувствах в присутствии мисс Уильямс, наперсницы нас обоих.

Поэтому я дал волю страстной влюбленности, которая возымела такое действие на нежные чувства Нарциссы, что она преодолела прежнюю сдержанность и удостоила меня самого умилительного признания в ответной любви.

Но тут я не мог себя сдержать, получив столь милые заверения. И теперь она уступила моим ласкам, а я, сжимая в объятиях самое для меня дорогое существо, предвкушал райское блаженство, которое надеялся вскоре испытать. Остаток дня мы провели, предаваясь всем восторгам надежды, которую может внушить пламенная любовь, обмениваясь взаимными клятвами; а мисс Уильямс так была растрогана нашими целомудренными ласками, вызвавшими у нее печальное воспоминание о том, кем она была раньше, что глаза ее наполнились слезами.

Было уже довольно поздно, и я, вынужденный оторваться от моей возлюбленной, заключившей меня на прощанье в нежные объятия, поспешил к себе домой и подробно рассказал моему другу Стрэпу о своем счастье, доставив ему этим такое удовольствие, что слезы брызнули у него из глаз; от всего сердца он вознес к небесам молитвы, чтобы никакой завистливый дьявол не отвел благословенный кубок от моих уст, как это бывало раньше.

Когда я стал размышлять о происшедшем и в особенности об открытом признании Нарциссы в любви ко мне, я не мог не удивиться тому, что она не попыталась осведомиться о положении и денежных средствах того, кого почтила любовью; вместе с этим я стал немного беспокоиться о ее средствах, хорошо зная, что нанесу непоправимый вред существу, почитаемому моей душой самым дорогим, ежели, сочетавшись браком с Нарциссой, не смогу обеспечить для нее подобающее ей место в обществе. Правда, я слышал, когда служил у ее тетки, что отец оставил ей значительную сумму, и говорили также, что она должна унаследовать большую часть приданого ее тетки, но я не знал, насколько она была ограничена завещанием отца в праве распорядиться наследством, и слишком хорошо знал о неожиданном поступке ученой леди, чтобы полагать, будто моя властительница может чего-нибудь ждать от нее. Однако я верил в благоразумие и осторожность моей очаровательницы, которая не согласилась бы соединить свою судьбу с моей, прежде чем не обдумала и не предусмотрела последствий.

Наступил вечер бала, я облачился в костюм, предназначенный мной для самых торжественных случаев, и, выпив чаю вместе с Нарциссой и ее братом, сопровождал моего ангела на бал, где она, во мгновение ока, победила своих соперниц по красоте и вызвала восхищение всех собравшихся. Мое сердце исполнилось гордости по сему случаю, и торжество мое было беспредельно, когда некий нобльмен, весьма известный по своему положению и влиянию в светском обществе, подошел к нам, во всеуслышание удостоил нас высокой похвалы, одобрив нашу грацию в танцах и нашу внешность.

Но эта радость скоро испарилась, когда я заметил, что его лордство настойчиво начал ухаживать за Нарциссой и сказал ей несколько любезностей, которые, на мой взгляд, говорили о его любовном увлечении. Вот когда я начал чувствовать муки ревности! Я боялся могущественности и ловкости моего соперника, его речи меня терзали; когда она раскрывала уста, чтобы ответить, мое сердце замирало; когда она улыбалась, я мучился, как грешник в аду. Я был взбешен его самоуверенностью, я проклинал ее вежливость! Наконец он. отошел от нас и удалился в другой конец зала.

Нарцисса, не подозревая о моей ярости, задала мне несколько вопросов, как только он отошел, но я не ответил, сохраняя мрачный вид, что свидетельствовало о волнении моей души и немало ее удивило. Заметив мое возбуждение, она изменилась в лице и спросила, что меня тревожит, но прежде чем я успел дать ответ, ее брат потянул меня за рукав и посоветовал обратить внимание на сидевшую против нас леди, в которой я тотчас же, к моему удивлению, признал Мелинду в компании с ее матерью и пожилым, джентльменом, мне неизвестным.

— Чорт побери! — воскликнул сквайр. — Мистер Рэндан! Соблазнительная особа! Я бы непрочь… если она не замужем…

Несмотря на свое замешательство, я все же сохранил способность размышлять, достаточную для того, чтобы предвидеть, что моей страстной любви весьма повредит присутствие этой леди, которая, по всем вероятиям, за то унижение, коему я ее подверг, отомстит мне, распуская вредоносные для меня слухи. Потому-то меня и встревожило восхищение сквайра, и некоторое время я не знал, что ответить, когда он спросил, какого я мнения о ее красоте; наконец я принял решение и сказал, что зовут ее Мелинда, что у нее есть десять тысяч фунтов приданого и говорят, будто она выходит замуж за некоего лорда, который отложил свадьбу на несколько месяцев, пока не достигнет совершеннолетия. Мне казалось, что это обстоятельство, мной измышленное, заставит его забыть о ней.