Иван Панаев - АКТЕОН

На глазах Ильи Иваныча показались слезы… Впрочем, эта вспышка тотчас же и потухла в нем… Он боязливо посмотрел на хозяина дома, казалось, умоляя его глазами не гневаться за дерзкую речь, невольно сорвавшуюся у него с языка.

Офицер с серебряными эполетами отскочил от помещика семи душ, краснея, поставил полоскательную чашку на окно и, чтоб скрыть свое замешательство, обратился к

Петру Александрычу:

- Не хочешь ли, мон-шер, продолжать вчерашний банчик?

- Изволь, братец, - отвечал Петр Александрыч.

Между тем Прасковья Павловна и дочь бедных, но благородных родителей, пришедши в отчаяние оттого, что шутка офицера кончилась такою неприятностью, напали на Илью Иваныча в другой комнате. Они кричали в один голос:

- Да как вы это смеете?.. Да что вы думаете об себе?.. Вас никто в дом к себе не будет пускать… Вы с ума сошли! Знаете ли вы, что он прямо из столицы?.. Он там в первые дома ездит. Он может, если захочет, раздавить вас, как червяка… И почему вам было не выпить этого питья, что он вам давал? Не велика важность! У вас не такой уж нежный желудок, не испортился бы…

Илья Иваныч низко кланялся и просил прощения.

Весь этот и следующий день офицер и Петр Александрыч не отходили от карточного стола ни на минуту. Игра у них завязалась нешуточная. Петр Александрыч в два дня проиграл шестьдесят тысяч…

Это сильно его потревожило.

- Как же, братец, - сказал он переменившимся голосом, - я не могу тебе теперь заплатить этих денег - у меня нет столько…

- Все равно, мон-шер, все равно, после: тебе я поверю… А не можешь ли ты мне теперь отдать хоть немного?..

- Тысячи три… могу.

- Ну, все равно, хоть три тысячи, а на остальные пятьдесят семь тысяч ты мне просто дай записку, мон-шер, - напиши, что взял их у меня на сохранение до первого востребования, - вот и все.

Петр Александрыч согласился на это, и офицер на четвертый день рано утром выехал из села Долговки. Восторг Прасковьи Павловны к офицеру в минуту, однако, исчез, когда ей сказали, на какую сумму обыграл он ее сына.

- Ах, Петенька, Петенька!.. - твердила она, ломая руки, - можно ли это? шутка ли шестьдесят тысяч!.. Вот разбойник какой подвернулся!

Этот проигрыш был последней данью, заплаченной Петром Александрычем прошлой жизни. Он навсегда простился с порывами и с сильными ощущениями. С этих пор щекотали его только мелочные страстишки и ощущеньица! "Хорошо бы сделаться какою-нибудь важною чиновною особою в уезде", - думал он, или: "Недурно бы съездить к губернатору; его превосходительство меня ласкает; пусть видят это другие помещики".

И вдруг лениво подымался он с своих кресел, в которых обыкновенно дремал после жирного обеда, приказывал готовить экипаж и отправлялся в губернский город. Он любил также поохотиться, для того чтоб пощеголять своими собаками.

Однажды так, бог знает для чего, вздумалось ему показать, что он знает толк в хозяйстве. Призвав управляющего, Петр Александрыч произнес с важностию:

- Зимний путь уж установился; отправьте же поскорей подводы в Москву с надежным человеком - во-первых, для закупки годовой провизии, а во-вторых, для того, чтоб взять у братьев Бутеноп четырехконную молотилку, веялку, плуг и экстирпаторы.

Это все необходимо нужно иметь.

Управляющий, изумленный таким приказанием, лукаво улыбнулся и произнес:

- Слушаю-с.

Приказание Актеона было в точности выполнено. Означенные земледельческие орудия привезены и поставлены в каретные сараи, откуда они уже никогда и не выдвигались. В другой раз он призвал управляющего и изъявил ему желание присутствовать на так называемых посиделках. Это последнее желание уже нисколько не показалось странным Назару Яковличу… Все шло хорошо… Семен Никифорыч гостил в селе Долговке по неделям и по месяцам. Он, вероятно, перестал оскорбляться невнимательностию к нему Ольги Михайловны. Петр Александрыч играл с ним по маленькой в преферанс. Покуривая сигарку, лениво бросал он карты на зеленое сукно…

Это было тотчас после обеда.

Вошедший Фомка отвлек его внимание.

- Что тебе надобно? - спросил у него Петр Александрыч.

Фомка, только что возвратившийся из уездного города, подал барину письмо.

Письмо это было застраховано.

- От кого бы это?

Актеон отложил карты в сторону, распечатал и прочел письмо.

"Cher ami Петр Александрыч, - писал к нему офицер, - прости, что я беспокою тебя. Мне крайняя нужда в деньгах. Сделай одолжение, вышли мне должные тобою пятьдесят семь тысяч через две недели в Петербург (адрес мой при сем прилагаю). Если ты к сему сроку не вышлешь деньги, то не пеняй на меня, - я вынужден буду представить записку твою куда следует; а ты знаешь, что такого рода записки имеют силу. - Еще раз повторяю мою просьбу о деньгах. Не заставь меня ссориться с тобой, mon cher. - Adieu, будь здоров. Поклонись от меня жене своей и маменьке…

Твой pour toujour

Анисьев".

Откуда же взять столько денег и в такое короткое время? Управляющий говорит, что на доходы надеяться нечего, что скоро придется кормить крестьян по случаю долгих неурожаев, а большие-то доходы обещает он не прежде, как года через два.

Петр Александрыч нахмурился. - У него денег оставалось очень немного… Он уж истратил несколько новеньких ассигнаций, - нарушив честное слово, данное им самому себе, не прикасаться ни в каком случае к этим деньгам… Что делать?

"Зачем, - подумал Петр Александрыч, - я дал ему эту проклятую записку?.. Можно было бы как-нибудь отделаться от него и не заплатить… А теперь беда!.."

- За…адумались, Петр Александрыч, - сказал Семен Никифорыч, - ва…аш ход…

- Мне, признаться, не до игры, - произнес Петр Александрыч и объяснил Семену

Никифорычу причину своего беспокойства.

- Де…е…ело не шуточное!

Семен Никифорыч выпустил изо рта и из носа тучи дыма и положил на стол свой коротенький чубучок.

- У кого бы занять? - подумал вслух Петр Александрыч.

- За…нять? Мм! по…просите… у Прокофья Евдокимыча; у…у него целые по…двалы денег, в землю зарывает… ей-богу… А… а…вось даст… неровен час; он и…иным и давал…

- Маменька! - закричал Петр Александрыч, - пожалуйте к нам на совет.

- Сейчас, мой голубчик… - отвечала Прасковья Павловна, выходя из ближайшей комнаты.

- Что тебе посоветовать, мой ангел?.. Ах, Семен Никифорыч! материнскому сердцу как приятно слышать это… Он, голубчик мой (она указывала на сына), видит, что я опытнее его, желаю ему добра, он без меня ничего и не предпринимает.

- Это по…похвально, - сказал Семен Никифорыч. Петр Александрыч прочел матери письмо, полученное им, и передал ей мысль Семена Никифорыча о займе денег у

Прокофья Евдокимыча.

- Нечего делать, - произнесла Прасковья Павловна, вздыхая, - надо перепробовать, дружочек, все средства… Авось этот скряга, гнусный старичишка, хоть один раз в жизни покажет себя с благородной стороны… Только советую тебе, дружочек Петенька, поезжай к нему сам. Ты этим, во-первых, сделаешь ему честь, и кто знает, может, это его тронет…