Уильям Блейк - Бракосочетание Рая и Ада

Исайя ответил мне так:

«Что ж, я не видел и не слышал Господа Бога в общепринятом мирском понимании, то есть через физическое восприятие посредством ограниченных органов чувств, но мне было дано ощутить во всем том, что явилось мне, нечто неограниченное, бесконечное, и я был убежден в ту минуту – да и сейчас остаюсь убежденным, – что глас Божий был исполнен праведным гневом, и потому-то я, не думая о последствиях, взялся за перо».

И тогда я спросил:

«Неужели твердая убежденность в чем-то или твердая вера во что-то достаточны для того, чтобы это нечто существовало на самом деле?»

И я услышал в ответ:

«Так думают те, у кого поэтическая натура, то есть все, кто обладает воображением, и в те времена, когда воображение было в чести, эта твердая убежденность и эта твердая вера сдвигали целые горы. Ну а ныне верить во что бы то ни было способны немногие».

Тогда заговорил Иезекииль:

"Восточная философия выделила те качества, которые прежде всего необходимы человеку для возможно полного восприятия окружающего мира. В одних странах главным считалось одно качество, в других – другое; мы же в Израиле выше всего ставили поэтическое воображение, или поэтический гений (как вы называете это теперь), а все остальные качества считали лишь производными от него. Потому-то мы и относились к священникам и философам других стран с презрением и пророчили наступление того времени, когда будет наконец доказано, что все боги на земле восходят к нашему Богу и что всем им присуще поэтическое воображение. Наш величайший поэт, царь Давид, всегда стремился обладать этим даром и горячо умолял Всевышнего наделить его им. Он утверждал, что поэтический гений помогает ему одолевать врагов и управлять целыми царствами. Мы любили нашего Бога настолько безмерно, что его именем проклинали всех богов соседствующих с нами стран и обвиняли их в мятежническом духе. Отсюда в массах и родилось убеждение, будто рано или поздно евреи возьмут власть над всеми народами мира.

Но заблуждение это, – продолжал он, – как и любые другие твердо укоренившиеся, но беспочвенные заблуждения, со временем развеялось, и ныне все народы земли признают Священные книги евреев и поклоняются Богу евреев – и не в этом ли проявляется их величайшая власть над всем миром?"

То, что я услышал, удивило меня, и в то же время, должен признаться, показалось мне весьма убедительным. После обеда я обратился к Исайи с просьбой восстановить те из написанных им книг, что были безвозвратно утеряны, и тем самым оказать большую услугу человечеству. Он ответствовал, что ничего хоть сколько-нибудь равнозначного сохранившимся книгам утрачено не было. То же самое сказал о своих книгах и Иезекииль.

Кроме того, я попросил Исайю ответить, что заставляло его три года подряд ходить повсюду нагим и босым. Его ответ был таков: «То же, что и нашего друга, грека Диониса».

Тогда я спросил у Иезекииля, чем объяснить, что он употребляет в пищу навоз и столь подолгу возлежит то на левом, то на правом боку. На что тот ответил: «Ничем иным, как желанием пробудить в других людях способность проникаться необъятностью и бесконечностью мироздания; обычай этот существует и у племен североамериканских индейцев. Да и достоин ли уважения тот, кто, вопреки своим возвышенным чувствам или же совести, позволяет себе жить беззаботной жизнью и благоденствовать?»

Древние легенды предвещали, что земной мир по прошествии шести тысяч лет погибнет, объятый пламенем, и предвещание это, как мне стало известно в Аду, действительно сбудется.

Ибо херувиму, стоящему с пылающим мечом на страже у Древа Жизни, будет велено, согласно предвещен-ному, оставить свой пост, и, когда он выполнит данное ему повеление, весь этот конечный и грешный мир испепелится в огне, переродившись в нечто бесконечное и священное.

И произойти это может тогда, когда человеческая способность к чувственным наслаждениям разовьется сверх всякой меры.

Но прежде из умов людей будет изгнано ложное представление о том, будто плоть отделена от души, и добиться этого я смогу с помощью инфернального метода вытравливания, применение коего в Аду дает исключительно благотворный и целебный эффект, ибо поверхностный слой исчезает и открывается спрятанная за ним бесконечность.

Если бы каналы, через кои наши чувства воспринимают окружающий мир, были расчищены, то все сущее предстало бы перед человеком в своем истинном виде, то есть как бесконечная субстанция.

А пока что человек уходит в себя все глубже и глубже, и весь сущий мир он может видеть лишь сквозь узкие щели в своей пещере.

Я побывал в Адовой Печатне, где наблюдал, каким образом из поколения в поколение передаются знания.

В первом помещении я увидел Полудракона-Получеловека, стоявшего у входа в пещеру и выметавшего из нее мусор, а дальше, внутри, несколько Драконов углубляли пещеру.

Во втором помещении я увидел ядовитого Змея, обвившегося вокруг скалы и свернувшегося кольцами по стенам пещеры; другие змеи украшали ее золотом, серебром и драгоценными каменьями.

В третьем помещении я увидел Орла, чьи крылья и перья были из воздуха, отчего казалось, будто у пещеры той нет конца, а вокруг было огромное множество орлиного вида людей, и люди те воздвигали в высоких скалах дворцы.

В четвертом помещении я увидел яростно рычащих огненных Львов, жаром пламенного дыхания своего превращающих недвижный металл в живую жидкость.

В пятом помещении я увидел, как какие-то Неведомые Существа отливали из того расплавленного металла нечто необъятное и бесконечное.

Это необъятное и бесконечное нечто, двигаясь дальше, поступало к людям, находившимся в шестом помещении, и приобретало в их руках вид книг, из которых и составлялись библиотеки.

Гиганты, придавшие нашему миру ту форму, в которой стало возможным воспринимать его с помощью органов чувств, живут ныне как бы в цепях в созданном ими же самими мире, хотя и являются, в сущности, первопричиной возникновения жизни на Земле и источником движущей миром силы. Коварство и хитрость слабых и пассивных умов, способных тем не менее противостоять этой движущей миром силе, – вот что сковывает Гигантов невидимыми цепями. Ведь недаром говорится в пословице: «Не вышел храбростью, зато силен хитростью».

Таким образом, одни производят земные блага, другие их потребляют, причем потребителям кажется, будто они держат производителей земных благ в цепях, но это не так, ибо потребителям подвластна лишь одна сторона жизни, хотя они и думают, что владеют жизнью во всей ее полноте.

Однако те, кто производит земные блага, перестали бы их производить в таком изобилии, если бы те, кто их потребляет, не предавались безбрежному морю излишеств.