Фредерик Стендаль - Шевалье де Сент-Имье

Но еще важнее для бедного шевалье было то, что он заметил луч света, пробивавшийся сквозь замочную скважину. Он прильнул к ней лицом, но ничего не мог рассмотреть; ему показалось только, что он различил портьеру. «Должно быть, это очень богатый дом», — подумал он. Его главной заботой было не шуметь. «В конце концов, — подумал он, — надо же мне найти кого-нибудь; и раз уж я заблудился ночью в чужом особняке, мне лучше было бы объясниться с его владельцем, чем со слугой. Он скорее поймет, что я не вор».

Придерживая левой рукой первую дверь, он правой взялся за ручку второй двери, тихонько приоткрыл ее и сказал как только мог любезнее:

— Разрешите войти, господин граф?

Ответа не последовало. Сент-Имье постоял некоторое время в той же позе, положив свою шпагу на пол между ногами так, чтобы в случае надобности легко ее схватить; затем еще раз повторил придуманное им вежливое обращение:

— Господин граф, разрешите войти?

Никакого ответа. Сент-Имье заметил, что комната была убрана с необыкновенной роскошью. Стены были обиты кожей, тисненной золотом. Напротив двери находился великолепный шкаф черного дерева, украшенный множеством резных колонок с капителями из перламутра. Справа стояла кровать; полог из красного дамасского шелка был задернут. Шевалье не было видно, лежит ли кто-нибудь на ней; он мог различить только одну из четырех поддерживающих ее золоченых колонн. Два гения из позолоченной бронзы поддерживали на вытянутых руках старинный янтарный столик, на котором стояли два золоченых подсвечника; в одном из них горела свеча, и, что больше всего встревожило нашего героя, рядом со свечой лежало пять или шесть брильянтовых колец. Сент-Имье сделал несколько шагов, повторяя самые изысканные приветствия. Он увидел камин, украшенный великолепным венецианским зеркалом, затем туалетный столик, покрытый зеленым муаровым шелком. На этом столике тоже лежали кольца и часы, усыпанные драгоценными камнями. Тикание этих часов было единственным звуком, нарушавшим тишину комнаты.

«Один бог знает, — подумал Сент-Имье, — какой крик поднимет владелец этих драгоценностей, когда внезапно проснется и увидит меня; но все равно, надо выйти из этого положения. Уже более четверти часа как я тщетно ломаю голову над тем, что надо мне сделать, чтобы меня не приняли за грабителя!» Решив идти вперед, он выпустил створку двери, которую все время придерживал левой рукой. Она повернулась на петлях и захлопнулась с легким шумом. «Вот я и в плену», — подумал беглец.

Он сделал инстинктивное движение к двери, но открыть ее изнутри оказалось невозможным. Раздосадованный этим обстоятельством, он решительным шагом подошел к кровати. Полог был наглухо задернут. Сент-Имье осторожно раздвинул его, принося тысячу извинений человеку, которого там не оказалось, ибо постель была пуста, но в беспорядке, указывавшем на то, что еще совсем недавно в ней кто-то лежал. Простыни из тончайшего полотна были обшиты кружевами. Шевалье взял свечу, чтобы лучше разглядеть все это. Он коснулся рукой постели: она еще хранила тепло человеческого тела. Шевалье быстро обошел вокруг комнаты и, к своему неописуемому огорчению, убедился, что выйти из нее почти невозможно. Единственный способ заключался в том, чтобы разорвать простыни на полосы, свить из них веревку и спуститься на сорок футов вниз, в темное пространство за окном. Он тщетно пытался разглядеть, что там было внизу: двор или крыша. «Весьма возможно, — подумал он, — что, если даже мне и удастся благополучно спуститься туда, я все же останусь пленником». Неожиданная мысль вдруг осенила шевалье: «В комнате не видно шпаги. Вероятно, слуги унесли одежду знатного обитателя этой комнаты, но они должны были оставить ему шпагу. Может быть, в дом проникли воры, и он, схватив шпагу, выбежал, чтобы напасть на них? Но неужели у него одна только шпага?»

Шевалье весьма тщательно осмотрел всю комнату и только тогда заметил на коврике около кровати пару миниатюрных туфелек из белого атласа и узкие шелковые чулки.

«Какой я дурак! — воскликнул он. — Ведь я нахожусь в комнате женщины!» Минуту спустя он нашел подвязки, украшенные серебряным кружевом, а на кресле обнаружил юбку из розового атласа.

«Это молодая женщина!» — заключил он с восторгом. Любопытство Сент-Имье было так возбуждено, что он совсем забыл о страхе перед грозившей ему тюрьмой или, иначе говоря, смертью, хотя это чувство преобладало в нем над всеми остальными с того момента, как он убил на улице молодого человека. Он совершенно забыл о своих опасениях. Прижав к себе обнаженную шпагу и держа в руке свечу, он стал выдвигать по очереди все ящички туалета. Он нашел в них множество драгоценных безделушек, говоривших о тонком вкусе; на некоторых изящных футлярах были надписи на итальянском языке. «Обитательница этой комнаты, наверно, бывает при дворе», — подумал он. Он нашел очень маленькие, уже бывшие в употреблении перчатки. «У нее очаровательные ручки», — решил он. Особенно велика была его радость, когда он обнаружил письмо.

«Ясно, что эта комната принадлежит молодой и красивой женщине. Кто-то ухаживает за нею, но не пользуется взаимностью».

Удовлетворив свое любопытство, наш герой сразу почувствовал ужасную усталость. Для того чтобы иметь возможность разглядеть даму, которая войдет в комнату, он присел в свободном пространстве между кроватью и стеной. Он был уверен, что не заснет, пока не дождется развязки, грозившей ему большими неприятностями, но сон вскоре сморил его.

Его разбудил стук двери, которую распахнула горничная особы, обитавшей в этой комнате.

— Можете идти спать, — сказала вошедшая в комнату молодая дама. — Мне ничего не нужно, но прошу вас сразу же разбудить меня, если матушке станет хуже.

Внезапно разбуженный, Сент-Имье едва успел расслышать эти слова. Полог кровати раздвинулся, и показалась молодая девушка, которая держала в руке свечу. Крайний ужас изобразился на ее лице, когда она увидела на полу возле своей кровати мужчину в окровавленной одежде. Она слабо вскрикнула и прислонилась к кровати. Шевалье быстро поднялся, чтобы поддержать ее, но от этого ужас ее еще более возрос. Она снова вскрикнула и лишилась чувств; свеча, выпавшая из ее рук, погасла. Комната погрузилась во мрак. Женщина, лежавшая в обмороке на кровати, соскользнула на пол. Шум от ее падения окончательно вернул Сент-Имье к действительности. Хотя он участвовал в четырех или пяти кампаниях и был свидетелем удивительных происшествий во время немецких войн, отравленных ядом фанатизма, он никогда еще не находился в таком затруднительном положении. Проснувшись внезапно и не совсем еще придя в себя, он не мог сообразить, где находится. Схватив шпагу, он стал прислушиваться. Кругом царило глубокое молчание. Он прикоснулся к упавшему у его ног телу. В первый момент оно показалось ему безжизненным; нащупав маленькую нежную ручку, он подумал, что это, может быть, жертва ревности. «Надо оказать ей помощь», — решил он.