Федор Достоевский - ИДИОТ

- Вы меня два раза спрашивали? Вы, может быть, все беспокоитесь насчет вчерашнего…

- Насчет этого вчерашнего мальчика, предполагаете вы, князь? О, нет-с; вчера мои мысли были в беспорядке… но сегодня я уже не предполагаю контрекарировать хотя бы в чем-нибудь ваши предположения.

- Контрека… как вы сказали?

- Я сказал: контрекарировать; слово французское, как и множество других слов, вошедших в состав русского языка; но особенно не стою за него.

- Что это вы сегодня, Лебедев, такой важный и чинный и говорите как по складам, - усмехнулся князь.

- Николай Ардалионович! - чуть не умиленным голосом обратился Лебедев к Коле: - имея сообщить князю о деле, касающемся собственно…

- Ну да, разумеется, разумеется, не мое дело! До свидания, князь! - тотчас же удалился Коля.

- Люблю ребенка за понятливость, - произнес Лебедев, смотря ему вслед, - мальчик прыткий, хотя и назойливый. Чрезвычайное несчастие испытал я, многоуважаемый князь, вчера вечером или сегодня на рассвете… еще колеблюсь означить точное время.

- Что такое?

- Пропажа четырехсот рублей из бокового кармана, многоуважаемый князь, окрестили! - прибавил Лебедев с кислою усмешкой.

- Вы потеряли четыреста рублей? Это жаль.

- И особенно бедному, благородно живущему своим трудом человеку.

- Конечно, конечно; как так?

- Вследствие вина-с. Я к вам, как к провидению, многоуважаемый князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я вчера в пять часов пополудни от одного должника, и с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в виду держать при себе, рассчитывая вечером же выдать их по одной просьбе… ожидая поверенного.

- Кстати, Лукьян Тимофеич, правда, что вы в газетах публиковались, что даете деньги под золотые и серебряные вещи?

- Чрез поверенного; собственного имени моего не означено, ниже адреса. Имея ничтожный капитал и в видах приращения фамилии, согласитесь сами, что честный процент…

- Ну да, ну да; я только чтоб осведомиться; извините, что прервал.

- Поверенный не явился. Тем временем привезли несчастного; я уже был в форсированном расположении пообедав; зашли эти гости, выпили… чаю, и… я повеселел к моей пагубе. Когда же, уже поздно, вошел этот Келлер и возвестил о вашем торжественном дне и о распоряжении насчет шампанского, то я, дорогой и многоуважаемый князь, имея сердце (что вы уже, вероятно, заметили, ибо я заслуживаю), имея сердце, не скажу чувствительное, но благодарное, чем и горжусь, - я, для пущей торжественности изготовляемой встречи и во ожидании лично поздравить вас, вздумал пойти переменить старую рухлядь мою на снятый мною по возвращении моем виц-мундир, что и исполнил, как, вероятно, князь, вы и заметили, видя меня в виц-мундире весь вечер. Переменяя одежду, забыл в сюртуке бумажник… Подлинно, когда бог восхощет наказать, то прежде всего восхитит разум. И только сегодня, уже в половине восьмого, пробудясь, вскочил как полоумный, схватился первым делом за сюртук, - один пустой карман! Бумажника и след простыл.

- Ах, это неприятно!

- Именно неприятно; и вы с истинным тактом нашли сейчас надлежащее выражение, - не без коварства прибавил Лебедев.

- Как же, однако… - затревожился князь, задумываясь, - ведь это серьезно.

- Именно серьезно - еще другое отысканное вами слово, князь, для обозначения…

- Ах, полноте, Лукьян Тимофеич, что тут отыскивать? важность не в словах… Полагаете вы, что вы могли в пьяном виде выронить из кармана?

- Мог. Все возможно в пьяном виде, как вы с искренностью выразились, многоуважаемый князь! Но прошу рассудить-с: если я вытрусил бумажник из кармана, переменяя сюртук, то вытрушенный предмет должен был лежать тут же на полу. Где же этот предмет-с?

- Не заложили ли вы куда-нибудь в ящик, в стол?

- Все переискал, везде перерыл, тем более, что никуда не прятал и никакого ящика не открывал, о чем ясно помню.

- В шкапчике смотрели?

- Первым делом-с, и даже несколько раз уже сегодня… Да и как бы мог я заложить в шкапчик, истинно уважаемый князь?

- Признаюсь, Лебедев, это меня тревожит. Стало быть, кто-нибудь нашел на полу?

- Или из кармана похитил! Две альтернативы-с.

- Меня это очень тревожит, потому что кто именно… Вот вопрос!

- Без всякого сомнения, в этом главный вопрос; вы удивительно точно находите слова и мысли и определяете положения, сиятельнейший князь.

- Ах, Лукьян Тимофеич, оставьте насмешки, тут…

- Насмешки! - вскричал Лебедев, всплеснув руками.

- Ну-ну-ну, хорошо, я ведь не сержусь; тут совсем другое… Я за людей боюсь. Кого вы подозреваете?

- Вопрос труднейший и… сложнейший! Служанку подозревать не могу: она в своей кухне сидела. Детей родных тоже…

- Еще бы.

- Стало быть, кто-нибудь из гостей-с.

- Но возможно ли это?

- Совершенно и в высшей степени невозможно, но непременно так должно быть. Согласен однако же допустить и даже убежден, что если была покража, то совершилась не вечером, когда все были в сборе, а уже ночью или даже под утро, кем-нибудь из заночевавших.

- Ах, боже мой!

- Бурдовского и Николая Ардалионовича я естественно исключаю; они и не входили ко мне-с.

- Еще бы, да если бы даже и входили! Кто у вас ночевал?

- Считая со мной ночевало нас четверо, в двух смежных комнатах: я, генерал, Келлер и господин Фердыщенко. Один, стало быть, из нас четверых-с!

- Из трех, то-есть; но кто же?

- Я причел и себя для справедливости и для порядку; но согласитесь, князь, что я обокрасть себя сам не мог, хотя подобные случаи и бывали на свете…

- Ах, Лебедев, как это скучно! - нетерпеливо вскричал князь, - к делу, чего вы тянете!..

- Остаются, стало быть, трое-с, и во-первых, господин Келлер, человек непостоянный, человек пьяный и в некоторых случаях либерал, то-есть насчет кармана-с; в остальном же с наклонностями, так сказать, более древне-рыцарскими, чем либеральными. Он заночевал сначала здесь, в комнате больного, и уже ночью лишь перебрался к нам, под предлогом, что на голом полу жестко спать.

- Вы подозреваете его?

- Подозревал-с. Когда я в восьмом часу утра вскочил как полоумный и хватил себя по лбу рукой, то тотчас же разбудил генерала, спавшего сном невинности. Приняв в соображение странное исчезновение Фердыщенка, что уже одно возбудило в нас подозрение, оба мы тотчас же решились обыскать Келлера, лежавшего как… как… почти подобно гвоздю-с. Обыскали совершенно: в карманах ни одного сантима, и даже ни одного кармана не дырявого не нашлось. Носовой платок синий, клетчатый, бумажный, в состоянии неприличном-с. Далее любовная записка одна, от какой-то горничной, с требованием денег и угрозами, и клочки известного вам фельетона-с. Генерал решил, что невинен. Для полнейших сведений мы его самого разбудили, насилу дотолкались; едва понял в чем дело, разинул рот, вид пьяный, выражение лица нелепое и невинное, даже глупое, - не он-с!