Эдмон Гонкур - Жермини Ласерте. Братья Земганно. Актриса Фостен

— Ну, как пьеса? Держится еще? — отважилась спросить толстуха, на секунду перестав жевать.

— Еще как! — ответила хозяйка дома.

— По-прежнему пять тысяч сбора… Он сам сказал мне это… вчера… новый режиссер… я бегал к нему за кулисы, — пропел тонкий, как флейта, детский голосок, принадлежавший семилетнему мальчику, почти совершенно закрытому накидкой из кружев Шантильи.

Лежа в углу дивана, наклонив голову и задрав кверху скрещенные ноги, он крохотной пилочкой отделывал себе ногти. Стоячий воротничок, носовой платок, засунутый за вырез жилета, — все в этом мальчугане, от безукоризненно чистой подошвы ботинок и до ровного пробора посередине головы, отзывалось солидностью старого франта, старого смешного модника. Маленький старичок, который уже приобщился к жизни этого мирка, принимая участие во всех разговорах, подслушивая интимные признания, присутствуя при всевозможных препирательствах — деловых и не только деловых. Несчастный ребенок, которого таскают с собой, словно хорошенькую собачонку, на ужины в отдельных кабинетах, где о нем тут же забывают и откуда на рассвете, совсем сонного, его приводит к матери официант кафе.

— Видишь ли, Брюхатая, — сказала мать, — теперь, благодаря электрическому освещению, которое производит такой эффект в сцене с отравившейся в четвертом акте, сто спектаклей у нас все равно что в кармане.

— А как с другой пьесой? Когда она снова пойдет в Шатле?

— На будущей неделе… Стало быть, он будет должен мне семьсот франков… Да, он так мил, что дает мне по пятьсот франков с каждой премьеры и по двести — с повторных спектаклей. И все-таки жить с этим Маккавеем не слишком сладко… В сущности говоря, козочки мои, я родилась для того, чтобы выйти замуж за какого-нибудь Ларюэтта [87] …чтобы выйти замуж за какого-нибудь Ларюэтта… — Вероятно, имеется в виду актер Жан-Луи Ларюэтт (1731–1792), известный своим исполнением ролей неудачников и благородных отцов. и держать в провинции ресторанчик для актерской братии… Знаете что, мне хочется поехать в Турин, — сказала она вдруг, убегая в другой конец будуара; потом сделала крутой поворот и, столь же внезапно вернувшись к своим подругам, крикнула, потрясая вилкой с торчавшим на кончике куском куропатки:

— Я, может быть, переспала бы там с самим королем!

И тут же:

— Лилетта, красней или убирайся отсюда!

— Предпочитаю покраснеть, — ответила Лилетта с поистине многообещающим чистосердечием бесстыдства.

Сестра Жюльетты снова уселась на свое место, задумчиво поглаживая себя по шее сзади.

— Какая скверная, какая зловещая штука выросла у Брюхатой вот здесь — там, где я держу сейчас руку… Да, это горб сорокалетних, и по временам мне кажется, что он растет и у меня десятью годами раньше срока… Что же ты, Растрепа, ведь звонят!

— Сударыня… доктор с Гомбургских вод, — доложила служанка, полуоткрыв дверь будуара.

— Скажи ему: «Брысь в Германию!» — крикнула хозяйка дома, хлопнув в ладоши.

— А! Вот и Рагаш! — продолжала она, когда вслед за служанкой появился мужчина. Он шел, согнув ноги в коленях и простирая руки, словно призывая всех к молчанию.

— Рагаш, Рагаш, Рагаш! — как эхо, откликнулись все три женщины, каждая на свой лад.

Рагаш был сорокалетний мужчина, вечно страдавший желудком; он с перекошенным лицом отпускал непристойные словечки, вымученные остроты, парадоксы, каламбуры, не имевшие ни конца, ни начала, копировал актеров. За свои бесконечные потуги на остроумие он получил в этом доме прозвище «понос Бобеша». [88] «Понос Бобеша» . — Бобеш — французский балаганный актер, весьма знаменитый в первой четверти XIX в.

— Тсс… Тсс… Тсс… — повторил Рагаш, входя в будуар, словно на подмостки театра. — В нашей столице распространился слух, будто некто по имени Понсар [89] …некто по имени Понсар — Понсар Франсуа (1814–1867) — поэт-драматург, пытавшийся найти некую «среднюю» линию между романтическим и классическим театром. обнимается сейчас с Титанией… [90] …обнимается сейчас с Титанией… — Титания — персонаж из комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь», царица эльфов. Ах, дети мои, что за шедевр должен родиться от этого флирта! Но мы сохраним тайну… и будем говорить piano, pianissimo… [91] piano, pianissimo — Тихо, очень тихо (итал.). Тсс! Тсс!

Внезапно брови Рагаша взлетели вверх, губы приняли форму огромного «О», и, с алчным видом прижав к ним палец, он шутовски изогнулся в позе обожания перед толстухой с вывалившейся грудью:

— О маленькие зенщины, маленькие зенщины… а впрочем, даже и толстухи… Брюхатая, Брюхатая… как бы я хотел написать на твоем белом, трепещущем пюпитре одну-единственную статейку в двести пятьдесят строчек… ни строчкой больше! Говори, приказывай… Что тебе угодно за это? Хочешь, я растопчу перед тобой принципы восемьдесят девятого года? [92] Принципы восемьдесят девятого года — то есть положения «Декларации прав человека и гражданина», провозглашенной во время французской буржуазной революции 1789–1793 гг. Скажи… Право же, сударыня, это, по-моему, было бы вполне уместно… Нет, ты не хочешь, Брюхатая, ты отвергаешь мой пыл… Ну и не надо!

Он сделал вид, будто сморкается и обливает паркет слезами.

— Да, плоть наша была и есть слаба, но в то же время мы протухли от стремления к добродетели… Моим учителем был аббат Пуалу… Но я не посылаю его к тебе, не хочу, чтобы он изрек: «Католицизм и Марковский — вот мой девиз», — заявил Рагаш с интонацией а lа Грассо. [93] …с интонацией а la Грассо. — Грассо Поль-Луи-Огюст (1800–1860) — французский актер, популярный в свое время комик.

— Послушай-ка ты, полоумный из Виши, [94] Виши — курорт во Франции, где лечат желудочные заболевания. дай нам немного передохнуть! У нас просто мозги заболели! Скоро ли ты кончишь свои номера для провинциалов? — крикнула ему Лилетта, питавшая неприязнь к этому человеку.

— А ты лучше сама замолчи, юная воспитанница из пансиона «Непорочное зачатие».

— Сударыня… Сударыня… Комиссионер по доставке аранхуэсской спаржи для Центрального рынка.

— Где, черт возьми, я могла познакомиться с этим субъектом? — пробормотала, перебирая в памяти свои давнишние дорожные встречи, сестра Жюльетты. — Что ж, на этот раз — брысь в Испанию!

— Ах, Испания! — произнес Рагаш, устремляя вдаль бессмысленный взгляд лунатика. — Страна солнца, поэзии, Сида [95] Сид (арабск. «господин») — герой испанской народной поэзии, воитель, боровшийся против мавров. Сид является героем многих литературных произведений, в частности, одноименной трагедии Корнеля (1636). и сварливых любовниц!

Карсонак, хозяин дома, автор популярного «Преступления Пюидарье», вышел из внутренних комнат в черном фраке и в пальто, которое он застегивал на ходу.