Владимир Солоухин - Последняя ступень (Исповедь вашего современника)

В большинстве государств земного шара найдена удобная форма — временно выбранный президент. Выбирают на определенный срок или пожизненно президента и уславливаются, что он есть первое лицо в государстве. Президент назначает премьер-министра и велит ему сформировать кабинет, правительство. Если в кабинете (то есть в совете министров) начинаются разногласия, трения и раздоры, наступает так называемый правительственный кризис. Кабинет уходит в отставку, президент назначает нового премьера, тот формирует новое правительство.

Между прочим, точно так же все происходило в дореволюционной России. Царь был — царь, но он назначал так называемого царского министра, премьер-министра, который подбирал себе остальных министров. Таким царским министром и был упоминавшийся нами Столыпин. Царь мог отставить премьер-министра, если тот начинал загибать не туда или не справлялся с делами, и назначить другого. Выбор был большой, потому что образованных и деловых людей в России хватало.

Монарха лучше всего сравнить с капитаном крупного корабля большого современного судна. Не приходилось ли плавать? Палуба в три этажа, многочисленные отсеки, машинные отделения, экипаж человек двести, а то и больше. Снуют матросы, разные там механики, электрики, слаженная работа, судно идет от порта к порту. Заметим, что капитана при всем этом не видно и даже не слышно. Он сидит у себя в капитанской каюте, может быть, играет на пианино «Лунную сонату» или потягивает джин с тоником. Строго говоря, он как бы даже и не нужен. То есть кажется, что без него можно и обойтись. У него есть четыре штурмана, четыре механика, первый помощник, второй помощник, боцман. Эти люди знают каждый свое дело и делают его.

И все-таки необходимо, чтобы на судне над всеми и выше всех был капитан. Редко-редко он вмешивается в жизнь судна, даст указание, так или иначе проявит себя. Но все знают, что где-то в капитанской каюте есть капитан. Да, он может играть на пианино, или пить джин, или читать книгу, это его дело. Но он есть. И он не только играет Бетховена, но и со своего верха зорко следит за течением жизни на судне, и в нужное мгновение раздается его властный капитанский голос. А в нужное мгновение у него есть печальная привилегия уйти под воду вместе с гибнущим кораблем,

Итак, практика человечества, практика земного шара (а на нем сотни государств) показывает, что должен быть какой-нибудь один человек, считающийся в государстве главным лицом. Разница только в том, как он на это место попал: выбран, сам захватил власть или получил власть по наследству. Если подумать, то четвертого способа, пожалуй, не существует. Не так ли? Не на парашюте же спускается глава государства? А если и спустится, все равно должен захватить власть. Либо быть выбранным. Либо наследовать власть по закону. Нет, я положительно не вижу четвертого варианта. Значит, давай разберемся по существу в трех данных нам вариантах и подумаем, который из них самый лучший.

— А все-таки, может быть, вернуться еще раз к сверхварианту, когда государством управлял бы сам народ?

— Как… Весь народ?

— Да, народ.

— Надеюсь, вы шутите. Каким же образом весь народ может управлять государством?

— Ну, так, как он управляет у нас, в первом в мире социалистическом государстве, смело идущем к сияющим вершинам коммунизма. Кирилл засмеялся.

— Я ценю, Владимир Алексеевич, вашу искреннюю привязанность к советской власти, я сам убежденный коммунист (беспартийный, конечно!), но я должен извиниться перед вами и заявить: никогда не было и не будет, чтобы государством и, в частности, нашим советским государством, управлял весь народ.

— Позвольте…

— Нет уж вы позвольте! Вы любите прямые вопросы и чтоб на них давались прямые ответы. Перекинемся парочкой прямых вопросов и ответов. Первое. Народ сам себя организовал в колхозы или приезжали из городов люди и частично путем обмана, частично путем запугивания загоняли крестьян в эти колхозы, в которые крестьяне идти никак не хотели?

— Да, приезжали люди.

— Если бы люди не приезжали, стали бы крестьяне сами организовывать колхозы? Выдумали бы они сами эти трудодни и т. п.?

— Никогда.

— Значит, колхозы были придуманы где-то наверху и навязаны людьми, присланными сверху? Причем пришлось выслать и практически ликвидировать пятнадцать миллионов крестьян (шесть миллионов крестьянских семей), то есть почти десятую часть народа… Да?

— Да.

— Так что же, народ?.. Несколько тысяч уполномоченных, которые организовывали, или десятки миллионов, которых организовывали?

— В тридцатом году сразу по всей стране одновременно — заметьте! — сбросили с церквей колокола. Что же, это весь народ подумал-подумал, уговорился и начал сбрасывать? Или, может быть, все-таки где-то наверху один человек или несколько, то есть один человек с сообщниками (извините, с соратниками) решили сбросить колокола и свое решение провели в жизнь, навязали его народу сверху?

— Да, я помню, что народ в селах противодействовал, не пускал на колокольни приехавших сбрасывать. Но потом начали вызывать в сельсовет по одному, запугивать, и все смирились.

— Браво. Значит, в осуществлении акции в масштабах целого государства народ не принимал никакого участия. Решаем: он управляет или им управляют?

Вскоре началось массовое закрытие церквей, их разорение, уничтожение икон, древних книг, утвари, а потом и самих зданий. Прямой вопрос: сами прихожане закрывали свои церкви или они получали указание сверху?

— Но разоряли церкви иногда и местные люди. Увозили иконы на скотный двор, делали из них кормушки, рубили на дрова.

— Во-первых, они разоряли уже закрытые церкви. Во-вторых, это делали ретивые исполнители. Конечно, если бы не находилось в стране ретивых исполнителей каждого дела, спускаемого сверху, не смогла бы победить и так называемая Октябрьская революция. Но ведь и часовыми в тюрьмах и лагерях стоят простые солдаты, деревенские парни. Не станем же мы утверждать, что они-то, эти парни, и держали в лагерях миллионы людей!.. Знаете ли вы, между прочим, что в фашистских лагерях вроде Освенцима у печей, где сжигали трупы, стояли евреи? Да, да. Утром разнарядка: кому из заключенных дорогу мостить, кому у печей стоять. И стояли. Но не можем же мы на основании этого говорить, будто евреи сами уничтожали себя.

Да, так вот лагеря. Как известно, одновременно в наших советских лагерях содержалось около двадцати миллионов человек, а сколько прошло сквозь них, трудно вообразить. Плюс коллективизация, плюс семь миллионов умерших с голоду, инспирированному в Поволжье и на Украине в 1933 году…

— Наше поколение ничего об этом не знало…

— Насчитываются десятки миллионов смертей, больше шестидесяти миллионов! Неужели это народ сам с собой так управился? Не легче ли предположить, что кто-то с ним управился, а?