Владимир Солоухин - Последняя ступень (Исповедь вашего современника)

— Оса и златка, что ли?

Кирилл, не поняв, посмотрел на Лизу, переспросил:

— Какая златка, какая оса?

— Ну как же. Есть особая порода ос, и есть жужелицы — златки. Оса выбирает себе хорошую, крупную, жирную жужелицу (читай у Фабра) и наносит ей жалом три парализующих удара в три нервных узла. Жужелица лишается движения. Даже усиком не может пошевелить. И надо ее не убить, а только парализовать. Потому что, если убьешь, она моментально протухнет. Там, где водятся эти осы, жаркий климат. Будучи парализованной, она сохраняется свеженькой в течение недели. А это-то и нужно осе. Парализовав жужелицу, оса переворачивает ее на спину и на брюшке ее откладывает яички. Вскоре из них выводятся личинки. Они начинают пожирать жужелицу. Она живая, лежит, но не может пошевелиться, а они ее пожирают, выедают внутренности, чтобы вырасти, набраться сил, стать новыми осами, улететь.

— Гениально! Лисенок, ты слышишь? Это же точная модель! Да, Россия и есть та самая парализованная жужелица, златка, которая и видит, что ее пожирают, истощают, да не может пошевелиться. Парализована в нервные центры!

Да, так вот, пожирание началось сразу же. За тысячелетнюю историю Россией были накоплены сказочные богатства, сокровища. Они находились частью в музеях, но большей частью в монастырях, церквах, в дворянских и купеческих домах и даже в домах так называемых мещан, то есть обыкновенных городских жителей, и даже в домах крестьян. Конечно, несравнимо с богатыми домами, но все же в каждом доме имелись иконы, а среди них могли быть и древние, могли быть и за серебряным окладом, а это уже, согласитесь, ценность. Посмотрим последовательно, как это делалось.

Главные музеи страны, вроде Эрмитажа, Третьяковской галереи. Исторического музея, они на самых ранних порах не трогали, по крайней мере, явно. Фонды, может быть, и пошевелили, но история об этом умалчивает. [22]Но где лежало похуже, брали и музейную старину. Надо было поездить по городам, изучить, расспросить. На один характерный случай я натолкнулся. В Иваново-Вознесенске жил богатый купец Бурылин. Купечество к концу девятнадцатого века тоже перерастало уже в высший культурный слой. Сами знаете, Мамонтов с его Частной оперой, Морозов, Рябушинский с его уникальной коллекцией старообрядческих икон. Национальное самосознание среди русского купечества было развито к этому времени очень сильно. Из купеческого сословия лет через двадцать-тридцать пошли бы ученые, писатели, государственные деятели. Короче говоря, это сословие уже было готово к тому, чтобы питать мозг нации. Да и питало уже. Островский, Третьяков, Михаил Васильевич Нестеров — все из купцов.

Так вот Бурылин. Переписка с Толстым. Посылал ему мануфактуру вагонами. Вся толстовская вотчина была одета в бурылинский ситец. Этот-то Бурылин решил создать для города Иваново-Вознесенска свой музей. У него были редчайшие экспонаты. Системы, конечно, не было. Нечто вроде кунсткамеры, где вместе с русскими иконами — египетские мумии (но подлинные), а вместе с холмогорской резьбой по кости — японские нецке или, скажем, кресло из слоновой кости халифа багдадского. Иконы же русские были все за золотыми и серебряными окладами, украшенные драгоценными каменьями. Собрание стоило многие миллионы рублей. Этот музей Бурылин подарил городу Иваново-Вознесенску, построив специально большой красивый дом.

Но вот великие перемены. В Иваново-Вознесенск пришло распоряжение отгрузить все экспонаты в Москву для демонстрации трудящимся столицы. Отгрузили. С тех пор они и исчезли. Я интересовался потом: может, в фондах Исторического музея сохранилось что-нибудь? Ничего. Куда же все делось?

— А там, в Иванове?

— Что ж в Иванове? Там музей в том же доме и даже упоминается, что его организовал Бурылин. Но вместо ценностей, вместо сокровищ выставлены почетные грамоты, да вымпелы соцсоревнования, да фотографии стачек и первых революционных рабочих. Ну, чучела еще птиц и зверей на тему «Природа родного края». Бурылинские же сокровища исчезли бесследно. Не думаю, чтобы это был единственный случай. Не может быть, чтобы не пощекотали фонды всех провинциальных музеев, изъяв из них золото, серебро, антиквариат, предоставив им выставлять кумачовые скатерти с фотокопиями. Или вот еще случай.

В звоннице Ивана Великого в Московском Кремле хранилась гак называемая «Патриаршья ризница», то есть все сокровища, которые были накоплены патриархами всея Руси: подарки им, патриархам, за многие века и другими государствами, и русскими царями, монастырями, церквами. Надо полагать, что патриархи всея Руси держали в своей сокровищнице не китайские термосы. Там было и художественное шитье, и древние иконы, а главным образом золото и драгоценные камни в виде иконных окладов, риз, панагий, митр, чаш, крестов. По теперешним понятиям трудно сейчас и вообразить, сколько же стоила в переводе на деньги, не говоря уже о художественной, исторической и научной ценности, эта ризница. Так что же вы думаете? В один прекрасный день появилось в газете маленькое сообщеньице, будто ночью вся ризница украдена. Подъехали, де, неизвестные лица на грузовике и все увезли. Это кто же в 1918 году в столичном Кремле, охраняемом латышами и специальными курсантами, мог приехать на грузовике и спокойно увезти патриаршью ризницу? Куда же смотрел «железный Феликс» с его ЧК? И почему же так и кануло все, как в воду, без попыток догнать, найти, раскрыть преступление?

— Но они уже были у власти. Логично ли воровать у самих себя?

— Логично. Полной уверенности, что продержатся долго, у них не было. Ведь была впереди еще вся гражданская война. Надо было успеть. А формула простая и даже благородная: «Если мы не удержимся у власти, то на дальнейшую революционную работу по осуществлению мировой революции нужны будут средства». Не так ли? Значит, надо, пока у власти, как можно больше этих средств запасти. И пошли русские сокровища в швейцарские банки и заграничные тайники.

Для того чтобы ограбить монастыри, был найден благородный предлог: помощь голодающим. Но, во-первых, голод в то время был инспирирован ими самими тем, что весь хлеб из деревень вывезли насильственным путем. Мы об этом вскоре широко и обстоятельно поговорим. Во-вторых, в Троице-Сергиевой лавре были сосредоточены сокровища, которых было бы достаточно, покупая на них хлеб за границей, три года кормить всю Россию. Кадки жемчуга, бочки рубинов. Выгребли все подчистую. Почему же не прекратился голод? Если хватало одной лавры, чтобы накормить Россию, то куда пошли сокровища из сотен других монастырей? Недавно мне сказали, что из Юрьева монастыря в Новгороде была изъята в числе прочих сокровищ икона Знамения Божьей Матери, вырезанная на огромном изумруде. Где она, хотел бы я знать? Это ведь не иголка, должна же она где-нибудь быть — в Оружейной палате, в Историческом музее, вообще в государственных фондах? Ее нет нигде, исчезла бесследно.