Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах

{10184}

3650.С. Т. МОРОЗОВУ 2 февраля 1902 г. Ялта. 2 февраля 1902 г. Многоуважаемый Савва Тимофеевич! На Ваше письмо я ответил телеграммой, в которой поставил цифру десять тысяч. Я могу идти и на три тысячи, и на шесть, а это я указал максимальную цифру, на какую могу решиться при моих капиталах. Так вот, решайте сами, каких размеров должен быть мой пай. Если три тысячи, то деньги я уплачу в июне; если шесть тысяч, то 1-го января 1903 г., если же десять тысяч, то 5 или 6 т(ысяч) в январе, а остальные в июле будущего года. Можно сделать и так, чтобы мой и женин паи вместе равнялись десяти тысячам (конечно, при условии, что доходы будут поступать мне, а убытки - жене). Мне кажется, или точнее, я уверен, что дело в Лианозовском театре будет давать барыши, по крайней мере в первые годы - если всё останется по-старому, конечно, т. е. останутся та же энергия и та же любовь к делу. Желаю Вам всего хорошего и сердечно благодарю. Искренно преданный А. Чехов.

3651.П. А. СЕРГЕЕНКО 2 февраля 1902 г. Ялта. 2 февр. 1902. Милый Петр Алексеевич, вот подробности насчет Л(ьва) Н(иколаевича). Он заболел вдруг, вечером. Началась грудная жаба, перебои сердечные, тоска. В этот вечер доктора, которые его лечат, сидели у меня. Их вызвали по телефону. Утром мне дали знать, что Т(олстом)у плохо, что он едва ли выживет, началось воспаление легкого, то самое воспаление, которое бывает у стариков обыкновенно перед смертью. Мучительное, выжидательное настроение продолжалось дня два, затем известие по телефону: "процесс в легких не идет дальше, появилась надежда". Теперь Т(олстой) лежит на спине, чрезвычайно слабый, но пульс у него хороший. Надежда не ослабела. Лечат его превосходно, при нем московский врач Щуровский и ялтинский Альтшуллер. То, что Т(олстой) остался

{10185}

жив, что есть надежда, я, хотя бы наполовину, отдаю на долю этих двух докторов. За фотографию спасибо. Нового ничего нет, всё пока благополучно. Будь здоров. Твой А. Чехов. Студенту гораздо лучше; очевидно, поправляется.

3652.M. П. АЛЕКСЕЕВОЙ (ЛИЛИНОЙ) 3 февраля 1902 г. Ялта. 3 февраль 1902. Дорогая Мария Петровна, Вы очень добры, большое Вам спасибо за письмо. К сожалению, я не могу написать Вам ничего интересного, так как у нас в Ялте нет ничего ни нового, ни интересного, живем, как в Чухломе или Васильсурске, старимся, пьем декокт, ходим в валенках... Впрочем, есть одна новость, очень приятная - это выздоровление Льва Толстого. Граф был болен очень серьезно, у него началось воспаление легких, от которого старики такие, как он, обыкновенно не выздоравливают. Дня три мы ждали конца, и вдруг наш старик ожил, стал подавать надежды. В настоящее время, когда я пишу Вам это, надежда достаточно окрепла, и когда Вы будете читать письмо, то Л(ев) Н(иколаевич), вероятно, будет уже здоров. Что касается Горького, то он чувствует себя недурно, живет бодро, только скучает, и собирается засесть за новую пьесу, сюжет которой у него уже есть. Насколько я могу понять, лет через пять он будет писать превосходные пьесы; теперь же он всё как будто ищет. То, что Вы по секрету сообщаете мне в Вашем письме о Константине Сергеевиче и моей супруге, чрезвычайно меня порадовало. Благодарю Вас, я теперь приму меры, постараюсь сегодня же начать хлопоты о разводе. Сегодня же посылаю в консисторию прошение, при чем прилагаю Ваше письмо, и думаю, что к маю я буду уже свободен; а до мая поучу маленько свою супругу. Она меня боится, я ведь с ней попросту - чего моя нога хочет!

{10186}

Константину Сергеевичу поклон и сердечный привет. Поздравляю Вас и его с новым театром, в успех я верю. Низко Вам кланяюсь, целую руку и опять кланяюсь. Искренно преданный А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Петровне Алексеевой. Садовая. У Красных ворот, собств. дом.

3653.В. М. ЛАВРОВУ 3 февраля 1902 г. Ялта. 3 февр. 1902. Милый друг Вукол Михайлович, Корфу подождет, а пока в самом деле приезжай в Ялту. Умоляю! Весна в этом году, по-видимому, будет ранняя; уже цветут миндаль и айва, и уже начались работы в саду. Напиши, какого числа приблизительно ждать тебя. Если собираешься приехать на масленицу, то повидайся с моей супружницей О(льгой) Л(еонардовной), - быть может, она поедет с тобой вместе. Толстому гораздо лучше, вероятно выздоровеет. У него было воспаление легких. Лечат его Щуровский из Москвы и ялтинский Альтшуллер, которого, вероятно, ты помнишь. Ну, желаю тебе здравия и душевного благорасположения. Софии Федоровне привет и нижайший поклон. Жму руку и целую тебя. Твой А. Чехов. На конверте: Москва. Его высокоблагородию Вуколу Михайловичу Лаврову. Ваганьковский, д. Аплаксиной, кв. 9, редакция "Русской (м)ысли".

3654.Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ 3 февраля 1902 г. Ялта. 3 февраля 1902 г. Многоуважаемый Борис Александрович, здоровье Л. Н. Толстого в самом деле было плохо, всё ждали конца, теперь же, по-видимому, дело обошлось, и опять всё обстоит благополучно. Желаю Вам всего хорошего, жму руку. Ваш А. Чехов. Миролюбова я получил и передал Горькому.

{10187}

3655.О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 4 февраля 1902 г. Ялта. Дусик мой, mein lieber Hund, когда увидишь Сытина, то скажи ему, чтобы он купил мне 20 рогож и прислал малою скоростью, а ты ему уплати деньги. У меня нет рогожек, а купить здесь негде. У меня гости. Средин, Сулержицкий и проч. Я люблю тебя, супруга моя хорошая. Целую руку, лоб, щеки и проч., обнимаю. Пиши! Все здоровы. Твой А. Чех немец. 4 февр.

3656.П. Ф. ИОРДАНОВУ 6 февраля 1902 г. Ялта. 6 февр. 1902. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам накладную на книги, которые дня через 2-3 будут уже в Таганроге. Недавно я читал в газетах, будто Вы получили из Акад(емии) художеств бумагу, в которой Вам предлагалось иметь сторожа для музея и проч. и проч. Я не знаю, какие вещи или картины могла бы прислать в Ваш музей академия. Всё то, что она в настоящее время прислала бы, для Таганрога не нужно. Картины собираются не сразу, не в один год, а столетиями, и потому, мне кажется, с отказом академии не всё потеряно; будут у Таганрога со временем свои знаменитые художники, будут уроженцы, знатоки и любители, которые будут завещать городу картины. Всю зиму я покашливал да изредка поплевывал кровью, но особенно пожаловаться не на что. Здоровье Толстого вот в каком положении: началась пневмония, сначала одно легкое, потом и другое, три дня ждали смерти, а потом вдруг судьба улыбнулась, старику полегчало, и теперь идет разрешение. Он слаб, лежит, но всё же есть надежда. Лечит его московский врач Щуровский, которого я ставлю высоко; лечит еще и другой местный врач, очень порядочный и много знающий. Живет Толстой в Гаспре, в 10 верстах от Ялты; ниже, в Олеизе живет Горький, находящийся ныне под надзором полиции, под гласным надзором. Для библиотеки, кстати сказать, я сохраню несколько фотографий Толстого, снятых в Гаспре; есть фотографии,