Оноре Бальзак - Физиология брака

Итак, возвращаясь домой, муж осведомляется у привратника: «У нас кто-нибудь был?» — «Около двух заезжал господин барон ; он хотел повидать вас, сударь, но, узнав, что вас нет дома, не стал заходить, а вот господин такой-то и теперь наверху». Вы входите в гостиную и застаете жену в обществе юного холостяка, разряженного, надушенного, щеголяющего безупречно повязанным галстуком, — одним словом, истинного денди. Он держится с вами почтительно, жена ваша в его отсутствие украдкой прислушивается — не идет ли он, а когда он приходит, танцует с ним одним; если вы запрещаете ей с ним видеться, она приходит в негодование, и лишь много лет спустя (читайте Размышление о Последних симптомах ) вы обнаруживаете безгрешность господина такого-то и виновность барона .

Один из самых ловких маневров, какие нам доводилось видеть, совершила юная женщина, которая в порыве непреодолимой страсти всеми силами выказывала ненависть к тому, кого не любила, а возлюбленного щедро дарила неприметными, но бесспорными знаками внимания. В тот миг, когда муж абсолютно уверился, что она любит sigisbeo [315] Искаж. ит. cicisbeo — ухажер. и ненавидит patito [316] Возлюбленный ( ит.; шутл. ). , она совершенно сознательно, повинуясь точному расчету, вовлекла patito в такую историю, которая внушила мужу и ненавистному холостяку, что и отвращение ее, и ее любовь были равно притворными. Окончательно сбив мужа с толку, она подбросила ему страстное письмо. Наконец, однажды вечером, разыграв славно состряпанную перипетию, красавица бросилась к ногам мужа, оросила их слезами и сумела обернуть развязку себе на пользу. «Я слишком уважаю и почитаю вас, чтобы избрать себе в наперсники кого-либо другого. Я люблю! В моих ли силах совладать с этим чувством? Но в моих силах признаться во всем вам, в моих силах умолять вас о помощи: защитите меня от меня самой, спасите меня от меня. Будьте моим повелителем, будьте суровы; увезите меня отсюда, удалите того, кто виновен во всех этих несчастьях, утешьте меня; я забуду его, я об этом мечтаю. Я не хочу изменять вам. Я смиренно прошу у вас прощения за то вероломство, на какое толкнула меня любовь. Не буду скрывать, я притворялась, что люблю кузена, лишь для того, чтобы ввести в заблуждение вас; я прекрасно отношусь к кузену, но люблю я... О, простите меня!.. Любить я могу только... (Горькие слезы.) О, уедем, оставим Париж». Она рыдала, растрепавшиеся волосы упали ей на плечи, туалет ее пришел в полный беспорядок; часы пробили полночь, и муж простил грешницу. Отныне кузен мог появляться в доме беспрепятственно, и Минотавр насытился еще одной жертвой.

Как бороться с подобными противниками? Они хитроумны, как все участники Венского конгресса [317] Венский конгресс — длившееся с сентября 1814 по июнь 1815 г. (с перерывом) совещание европейских монархов, членов антинаполеоновской коалиции, и их министров; в числе участников этого конгресса, определившего судьбу посленаполеоновской Европы, были такие мастера дипломатии, как русский император Александр I, Талейран и Меттерних. вместе взятые; они одинаково хорошо умеют и сдаваться, и ускользать. Какой мужчина настолько гибок, чтобы, забыв на время о своей силе и мощи, устремится вдогонку за женой по этому лабиринту?

Постоянно лгать, чтобы разведать правду, и говорить правду, чтобы разоблачить ложь; внезапно менять расположение батарей; заклепывать орудие, уже готовое выстрелить; вместе с противником взбираться на гору, чтобы через пять минут спуститься на равнину; идти за ним по пятам, не отставая ни на шаг, пусть даже он будет петлять, как заяц; если нет другого выхода, повиноваться, но при малейшей возможности оказывать пассивное сопротивление; подобно юному музыканту, который в одно мгновение пробегает пальцами всю клавиатуру рояля от самой низкой ноты до самой высокой, пробегать мысленно всю гамму предположений и угадывать то тайное намерение, которое движет женщиной; опасаться ее ласк и видеть в них не столько источник наслаждения, сколько следствие умысла, — все это детские забавы для людей, наделенных острым умом и ясным, цепким воображением, людей, которые умеют действовать и размышлять одновременно; однако огромное множество мужей трепещут при одной мысли о том, чтобы применить все эти принципы к своим женам.

Они полагают, что куда важнее научиться кое-как играть в шахматы или проворно забивать в лузу бильярдный шар, и тратят все свои силы именно на это.

Они объяснят вам, что неспособны постоянно напрягать ум в ущерб всем своим привычкам. Тут-то женщина и торжествует. Она сознает, что — пусть ненадолго — сделалась умнее и решительнее мужа, и в душе ее рождается презрение к главе семейства.

Если многие мужчины не хозяева в собственных домах, то виной тому недостаток не доброй воли, но таланта.

Что же до мужей, которые принимают вызов и вступают в недолгую, но страшную схватку с женой, им, надо признать, потребна великая нравственная сила.

Ведь тому, кто решился прибегнуть к описываемой нами тайной стратегии, зачастую уже нет нужды расставлять исчадиям ада, именуемым женщинами, ловушки и западни. Толку от этого не будет: стоит женщинам достичь некоторого мастерства в искусстве притворства, и лица их становятся непроницаемы, как сама смерть. Приведу пример.

Утро. Одна из самых молодых, прелестных и остроумных парижских кокеток нежится в постели; у изголовья ее сидит один из самых дорогих ее друзей . Красавице приносят письмо от другого друга, человека неистового, которому она позволила забрать над собою некоторую власть.

Записка начертана карандашом и гласит:

«Мне известно, что г-н С*** теперь у вас; я жду его, чтобы пустить ему пулю в лоб».

Госпожа Д*** спокойно продолжает беседу с господином С*** и просит его принести ей красную сафьяновую папку; он исполняет приказание.

— Спасибо, милый! — говорит она. — Продолжайте, я слушаю.

С*** рассказывает, она подает реплики и одновременно пишет следующую записку:

«Если вы ревнуете меня к С***, стреляйтесь на здоровье оба; умереть вы умрете, но вот отдать Богу душу... для этого ее надо иметь».

— Друг мой, — обращается она к С***, — зажгите вот эту свечку, прошу вас. Благодарю, вы просто прелесть. Теперь, сделайте милость, позвольте мне одеться, а сами тем временем отдайте это письмо господину д'А***, который ждет у дверей.

Все это она произносит с беспримерным хладнокровием, недрогнувшим голосом, не выдав ни тоном, ни выражением лица ни малейшего волнения. Дерзкий ход увенчался полнейшим успехом. Господин д'А***, получив ответ из рук господина С***, мгновенно успокоился; больше того, ему стоило немалого труда не расхохотаться в лицо подателю письма.