Пьер Гамарра - Пиренейская рапсодия

— Вот слушайте-ка, — сказал крестьянин из Артиге. — Бестеги теперь лет шестьдесят пять, а то и больше. Но ему столько не дашь. Он жилист и сух, точно камень. Когда медведь задрал его отца, Модесту было лет десять–двенадцать. Отец его пришел сюда из Нижних Пиренеев, фамилия их тамошняя. Здесь он нанялся дровосеком. Потом взял участок в Кампасе. Это было не вчера, и в ту пору Кампас был богатым селением. Мне мать рассказывала про его гибель, вся округа его жалела. Подумать только — медведь сожрал человека! Даже в те времена это было неслыханное дело… Бестеги-отец был, говорят, здоровяк и такой же высокий, как его сын, но плотнее, шире в плечах. И топором владел славно. И вот видите, господин учитель, медведь все-таки растерзал его. Мать говорила, что Бестеги-отец пошел па медведя с ножом, с испанским ножом — навахой по-ихнему. Эти клинки остры, но они все же слишком малы и тонки, если подумать. Не выручила его наваха. И вот с тех-то пор Бестеги все ищет медведя…

— С этой навахой?

— Да.

— Медведь — зверь опасный, — промолвил лейтенант. — Самый опасный из всех. Он хитрый, ловкий, свирепый. Любой дрессировщик скажет вам, что медведю никогда нельзя верить.

Я повернулся к крестьянину из Артиге.

— Не пойму, за кем же охотится Бестеги? За тем медведем, который убил его отца, или за его потомками? Медведь-то не вечно живет!

С высоты моей горы открывается вся местность к западу от Арапской долины. Это край и дикий и волнующий. На юге вздымаются цепи сьерры, устремляя ввысь белые клыки. Это молодые горы с острыми шпилями, отвесными скалами, крутыми уступами, на которых лежат нетающие снега.

Пониже видны уже сглаженные вершины, вытянутые ленты лугов, оттесняющих лес, а еще ниже открываются долины — желоба, обтесанные древними ледниками.

Река Пик спускается с Венаска. Она скачет между елями, как девчонка, что спешит на танцы. Между деревьями поблескивают ее украшения; и не знаешь, вода это, снег или блики света. У моста Рави в нее вливаются ледниковые потоки, клокочущие и холодные, родившиеся где-то между Монтарруй и Сакру. В долине Лис река успокаивается и тихо скользит среди полей. Долину замыкает узкая горловина ущелья Бурб. Затем ущелье резко расширяется, и река входит в Люшонский бассейн. Обе мои горы — гора Артиге и гора Кампас — расположены по обоим берегам Пика.

Таков вид, открывающийся из моего окна. Даже в осенние густые туманы и зимой, когда валит обильный снег, я не могу вдоволь насмотреться на эту картину. Напротив моего дома уходит ввысь темная и массивная гора Кампас. Селение Кампас притаилось в скалах, скрывая камни своих жилищ среди камней горы. Я научился угадывать серые и рыжие пятна селения на горе и черные крылья ельников над ним, а еще выше зеленые полосы лугов, за которыми простирается обширный голый край скал и озер, раскинувшийся до пограничного хребта. Порывистый ветер носится над этим пустынным краем и стонет на разные голоса меж камней и вод.

Теперь я расскажу вам, что произошло с Бестеги-отцом.

Он поднялся в полночь. Он лежал с открытыми глазами. Он так и не заснул, с тех пор как лег, но не хотел тревожить жену. Она безмятежно спала рядом с ним. Усталость трудового дня заглушила беспокойство. В темноте он не видел женщины — ни ее черных волос, уже тронутых сединой, ни ее медленно вздымающейся груди, ни ее рук, загорелых и огрубевших от работы.

Он же, Бестеги-отец, не сомкнул глаз. Он лежал неподвижно, спокойно, скрестив руки на груди, и выжидал. Когда он решил, что час пробил, он бесшумно поднялся, оделся и вышел.

Он осторожно вылез из постели, не потревожив спящую жену. Это был человек в расцвете сил, гибкий и ловкий. Он натянул, штаны и надел широкий черный пояс. Несмотря на холод, он делал все обстоятельно и неторопливо. Руки его не дрожали, дыхание было ровным и неслышным. И женщина не пошевелилась. Муж ушел, а она осталась одна в теплой постели.

Луна, похожая на масленый блин, плыла по небу, но свет ее падал только на верхнюю часть селения. Дом Бестеги остался во мраке, и он знал это. Длинные тени буков и елей тянулись к тропе. Все, кроме линии домов и ближнего леса, тонуло в молочной, пуховой, сахарной белизне. На снежной пелене синели скользящие лунные лучи. А воздух — как бы это сказать? — воздух был невесом, но резал, словно острое, тонкое, злое лезвие. Ветра не было. На ходу чувствовались только цепкие невидимые жгучие когти холода. Словно отточенная бритва, ледяной воздух впивался в лоб, в глаза, в рот идущего… Но ведь настоящему охотнику нипочем и холод и жара. Бестеги-отец не думал ни о снеге, ни о морозном воздухе, ни о круглом диске луны. Он думал только о медведе.

Он знал, что медведь придет обратно Накануне зверь унес у него телку и начал рвать ее недалеко от дома Там оставались еще добрые куски. Зверь придет. Голод заглушит в нем осторожность.

Бестеги не притронулся к убитой телке, чтобы не оставить на ней запаха человека. Медведь почуял бы его, несмотря на мороз

Этот медведь стишком рано проснулся, и вернувшиеся холода застали его врасплох. Он был голоден. Бестеги был уверен, что зверь придет

Горец не мог понять, как это телка вышла из стойла. Сам ли он забыл запереть дверь, или кто-нибудь открыл ее потом. Он допросил жену и сына. Нет, они не открывали хлев Может быть, телка сама сбросила засов головой и вышла напиться? Всякое случается. И вот, на беду, поблизости рыскал медведь. Что заставило его проснуться? Ему полагалось спать наверху, в своем логове на скалах, нагулявши заранее впрок жиру на зимний сон. Должно быть, в теплое время он не отъелся как надо, не запасся жиром. И вот голод погнал его к человеческому жилью.

Словом, так или иначе, телка вышла из стойла, и медведь напал на нее и загрыз. А может быть, зверь бродил вокруг дома? Он спустился в овраг, сунулся к окошку хлева, и телка почуяла его запах. От страха она сорвалась с привязи и бросилась к двери, чтобы убежать. Медведи знают, что их запах внушает ужас. Недаром говорится: пуганый зверь себя погубит. Нередко при хорошей погоде в горах медведи становятся на ветру так, чтобы их запах доходил до стада. Коровы, обезумев, начинают метаться в поисках убежища, часто срываются в расщелину и разбиваются. Когда корова падает, медведь не спеша спускается за ней и пожирает ее.

Бывает, что коровы защищаются. Вместо того чтобы удирать, они становятся в круг и, опустив рога, наступают на медведя. Круг сужается. Коровы топчут медведя. Против целого стада медведь бессилен. Он знает это и не нападает на стадо. Он выбирает отбившееся животное и расправляется с ним.

Было уже за полночь, когда собака издала почти неслышный, какой-то утробный звук и все ее тело напряглось. Бестеги-отец погладил ее, чтобы успокоить. Шерсть на ней встала дыбом от страха и ярости. Значит, зверь был недалеко. Собака почуяла его, и в ней боролись страх и злоба. Бестеги присел на корточки и долго ласкал собаку. Это был умный и храбрый пес, и он понял, что нужно молчать.