Шмуэль-Йосеф Агнон - Овадия-увечный

Стоял Овадия, как громом пораженный, и не знал, отчего эта женщина кричит на него. Взвесил лавочник конфеты. Отложил и добавил, добавил и отложил, и отдал наконец Овадии. Сник Овадия, молча взял конфеты и вышел.

Постарался Овадия припомнить все свои дела и не нашел, чем он кому-то не угодил. Стукнул костылем оземь и сказал себе: ну и пусть злится, мне-то что? Пусть бесится, пока не лопнет! В любом случае хорошо, что она торчит теперь в лавке, а не дома. Пойду туда и увижу Шейне Сарел. Но дорогой сделалось все-таки на душе у него неспокойно.

XII

Пришел в дом лавочника и нашел там другую служанку. Поглядел на нее Овадия и спросил:

— А Шейне Сарел, где она?

Вселился бес в сердце служанки и прогнала его, ничего не открыв.

Стоял Овадия возле дома, почесывал в затылке и обдумывал, куда же ему теперь идти. Вертелся на своем костыле в одну сторону и в другую и взвешивал, где искать Шейне Сарел. Нет сомнения, что оставила Шейне Сарел дом лавочника и нанялась к кому-то другому, но к кому? Тревожно и обидно стало ему — мало того, что не встретил ее, но даже не знает, куда направиться. Может, пошла набрать воды из реки? Не то, чтобы был подходящий для этого дела час, но за что-то должен он был уцепиться — чтобы не потерять совсем надежды разыскать ее. Не успел еще двинуться в путь, как снова овладело им сомнение. Может, она там, а может, и не там. А если не там, задержат его водовозы. Что же делать и где искать? Разве что пойти сначала к свахе, та уж точно знает, где теперь Шейне Сарел служит. Скажет ему. Опустил Овадия руку в карман, нащупал кулек с конфетами и направился к свахе.

Подошел к дому свахи. Издали приметил фигуру женщины, смотрел на нее и не мог понять: Шейне Сарел это или не Шейне Сарел? Ведь не суббота сегодня и не праздник, что ж она сидит на завалинке? Нечего разве ей делать? Не осталось никакой работы? Или, не дай Бог, была больна и до сих пор не в силах трудиться? Тотчас подойдет к ней и скажет: видишь, Сареле, жизнь моя, мы с тобой одна душа и одно тело. Это как заболит у человека одна нога, а все тело чувствует, так и мы с тобой: я захворал, и ты за мной следом. Слава Богу, что уже выздоровели и окрепли. Видишь, Шейне Сарел, хоть сердце у меня и щемит, как подумаю, что ты была больна, но уповаю, что не случится такого в будущем, и тем утешаюсь. Или, может, вообще ошибся он, и это вовсе не Шейне Сарел — вовсе другая женщина? Ведь ребеночек у нее на руках. Кому подобен дурак, не узнавший жены своей?

Смотрел Овадия на крупный и пышный стан той женщины, и лицо ее делалось все более и более чужим. И охватила его великая печаль. Полагал Овадия, что пришел к своей нареченной, а приблизился немного и нашел другую. Стоял и звал: Шейне Сарел, Шейне Сарел! Не потому, что мог еще воображать, будто она Шейне Сарел, но чтобы точно убедиться, что не Шейне Сарел она. И не было ответа. Подошел он вплотную к завалинке.

Шейне Сарел сидит на завалинке, грудь ее обнажена, и младенец в ее объятиях. Тяжелый подбородок уперся в грудь. Поглядел Овадия перед собой, обхватил одной рукой покрепче костыль, а вторую засунул в карман, где конфеты. Начали конфеты таять в его руке, и липкая жидкость стала сочиться между пальцами. Подняла Шейне Сарел голову и прикрыла грудь. Принялся младенец кричать и потянулся ручонкой к груди. Всунула Шейне Сарел сосок ему в рот и закричала:

— Ах ты, ублюдок, на, на — соси и подавись!

Вцепился ребенок в материнскую грудь всеми десятью пальчиками, рыжие волосенки торчат из-под чепчика. Посмотрела Шейне Сарел на Овадию, потом на младенца, и зеленые глаза ее вспыхнули гневом. Стоит Овадия — рот раскрыт и язык прилип к гортани — как камень, который некому сдвинуть. А конфеты в руке его тают и иссякают. Младенец присмирел и сосет материнскую грудь с тихим причмокиванием. Переложил Овадия конфеты в правую руку, а костыль в левую. Младенец насытился и разжал одну ручку, скатилась она с груди Шейне Сарел. А Шейне Сарел все никак не успокоится от злобы своей. Не решился Овадия отдать ей конфеты, склонился над младенцем и вложил их в его ручонку.

1921

1Бытие, 2:18.

2Со времен разрушения Храма римлянами в 70 году евреи живут под знаком скорби об утраченной святыне. Эта скорбь проявляется, в частности, в том, что во время радостной свадебной церемонии жених разбивает стеклянный бокал в память о разрушенном Храме.

3У евреев принято за год прочитывать Тору от начала до конца, в каждую неделю — свой фрагмент, к чтению которого присовокупляют еще фрагмент из библейских книг пророков. Так, книгу пророка Овадии читают в ту же неделю, что раздел Торы, начинающийся словами "И послал Яаков посланцев к брату своему Эсаву" (Бытие, 32:3).

4У евреев, как известно, новый год начинается с праздника Рош-а-шана, в первый день месяца тишрей , который приходится на осенние месяцы — сентябрь-октябрь.

5Среди Десяти заповедей, данных Богом еврейскому народу на горе Синай, содержатся, как известно, также правила этики: "не убий", "не прелюбодействуй", "не укради", "не свидетельствуй о ближнем ложным свидетельством", "не пожелай дома ближнего своего", "не пожелай жены ближнего своего" (см. Исход, гл. 19).

7Заповедь Суккот

8"Книга рифм" ("Яд харузим", 1700, Венеция) итальянского еврея Гершома Хефеца содержала рифмующиеся в иврите слова как пособие для стихосложения, позднее переиздавалась с дополнениями; имела широкое хождение в Галиции, где разворачивается действие агноновского рассказа.

9Недельный раздел "И поселился Яаков" (Бытие, 37:1-40:23) содержит историю о том, как братья продали Иосифа в рабство, а Яаков оплакивал его, полагая, что он погиб. Чтение этого раздела приходится обычно на декабрь. Видимо Агнон намекает на то, что как реально Иосиф не погиб, а расцвел и возвысился, так и «грех», якобы «преодоленный» Йехудой Йоэлем, на деле преодолен не был.

10 Миква — микве ( иврит ), водный резервуар с проточной водой для омовения с целью очищения от ритуальной нечистоты.

11Имеется в виду малый талес (называемый также арба канфот , или арбеканфес ) — белый полотняный прямоугольник с отверстием для головы и с кистями цицит по углам, который, в отличие от большого талеса, носят всегда под одеждой. При стирке ритуальные узелки на цицит развязывают, а потом завязывают заново.