Разипурам Нарайан - В ночь урагана

Отойдя от дома, я остановился в нерешительности. Жил я в этих местах недавно. Мало того, что ни с кем не был знаком, а даже не знал, где кого искать. И вдруг я вспомнил, что здесь неподалеку живет врач — в огромной, похожей на замок вилле под названием «Вид на океан». Я направился туда, посасывая укушенный скорпионом палец, в котором точно пульсировала не кровь, а тысяча иголок. Вдруг я услышал, что плачу — навзрыд, как малый ребенок.

Я бегом одолел бесконечные склоны и ступени и оказался на веранде «Вида на океан». Минут двадцать я изо всех сил стучал в дверь. Потом стал бегать вокруг дома и кричать. Отворилось окно, и женский голос спросил, кто здесь. Глупый вопрос! Как будто она могла все обо мне узнать, чуть только я назову себя! Все же я вкратце рассказал ей мою несчастную жизнь вплоть до этой минуты, но она, конечно, не расслышала ни слова. Тогда она спросила, как меня зовут. Я прокричал свое имя. Кругом стоял такой шум, что вопросы и ответы приходилось повторять раз по десять. Это было очень утомительно. И хорошо же я, наверное, выглядел — мокрый до нитки, волосы прилипли ко лбу, одежда вся в грязи. Я уже понимал, что женщина приняла меня за бандита. Как можно смиреннее я спросил ее, дома ли доктор. Собрав последние остатки мужества, она ответила, что доктора нет — он уехал в Бомбей и вернется только через месяц. А потом добавила ни к селу ни к городу — наверно, чтобы произвести впечатление на бандита, — что в доме гостит много родственников и что они страшно разгневаются, если потревожить их сон. Я заверил ее, что я не бандит, и объяснил свое бедственное положение. Она как будто мне посочувствовала, но что ей было делать? Медицину-то знал ее муж, а не она и не те грозные родственники, что спали под ее крышей.

Я помчался домой.

Я уверил жену, что помощь скоро прибудет. Эта ложь немного ее подбодрила. Она посоветовала мне открыть окно со стороны моря, чтобы ветер, раз за разом ударяясь о стекло, не свалил весь дом. Дом и так уже скрипел и шатался. Но открыть окно — значило бы впустить ураган в комнату. Пока мы обсуждали, как быть, раздался грохот — обрушилась кухня. За этим последовал ужасающий стук и взрыв у нас в комнате. Ветер, не дожидаясь меня, вышиб раму. Свет погас. Минуту я сидел оглушенный. Потом, на ощупь найдя раму, попробовал пристроить ее на место (а боль в руке, укушенной скорпионом, все не унималась), чтобы защититься от свирепых порывов ветра. И все это время жена терзала мне душу своими криками, стонами, воем. Я озверел от ярости, ушиб больную руку и разразился ругательствами. Потом выронил раму из рук и застыл, услышав среди бури и мрака громкий, жизнерадостный крик новорожденного.

Словоохотливый хозяин встал с места и позвал:

— Эй, малый, поди-ка сюда!

Вошел шустрый, широко улыбающийся мальчуган. Хозяин погладил его по голове.

— Вот, познакомьтесь, этот самый человечек и прибыл к нямв ту памятную ночь.