Оскар Уайлд - Женщина, не стоящая внимания

Лорд Иллингворт.Это так и есть, леди Кэролайн. Вот потому-то они и стремятся, подобно Еве, поскорее удрать оттуда.

Леди Кэролайн.А кто родители мисс Уэрсли?

Лорд Иллингворт.Американки удивительно ловко скрывают своих родителей.

Леди Ханстентон.Дорогой мой лорд Иллингворт, что вы хотите этим сказать? Мисс Уэрсли сирота, Кэролайн. Ее отец был, кажется, не то миллионер, не то филантроп, или и то и другое вместе; он оказал очень любезный прием моему сыну, когда тот был в Бостоне. Не знаю, право, на чем он нажил свои миллионы.

Келвиль.Я думаю, на американской мануфактуре.

Леди Ханстентон.А что это такое?

Лорд Иллингворт.Американские романы.

Леди Ханстентон.Как странно!.. Ну что ж, откуда бы ни произошло богатство мисс Уэрсли, я очень ее уважаю. Она необыкновенно хорошо одевается. Все американки хорошо одеваются. Они заказывают свои туалеты в Париже.

Миссис Оллонби.Говорят, леди Ханстентон, что после смерти хорошие американцы отправляются в Париж.

Леди Ханстентон.Вот как? А куда же деваются после смерти плохие американцы?

Лорд Иллингворт.О, они отправляются в Америку.

Келвиль.Боюсь, лорд Иллингворт, что вы недооцениваете Америку. Это весьма замечательная страна, особенно если принять во внимание ее молодость.

Лорд Иллингворт.Молодость Америки — это самая старая из ее традиций. Ей насчитывается уже триста лет. Послушаешь американцев, так можно вообразить, будто они все еще находятся во младенчестве. А во всем, что дело касается цивилизации, они уже впали в детство.

Келвиль.Без сомнения, политическая жизнь Америки сильно затронута коррупцией. Я полагаю, вы это имеете в виду?

Лорд Иллингворт.Не знаю. Может быть.

Леди Ханстентон.Говорят, с политикой нынче везде просто ужасно. Ив Англии, разумеется, тоже. Милый мистер Кардью просто губит страну. Не знаю, как это миссис Кардью ему позволяет. Вы, конечно, не думаете, лорд Иллингворт, что невежественных людей можно допускать к голосованию?

Лорд Иллингворт.Я думаю, что только их-то и следует допускать.

Келвиль.А разве вы не становитесь на чью-либо сторону в политике, лорд Иллингворт?

Лорд Иллингворт.Никогда и ни в чем не надо становиться на чью-либо сторону, мистер Келвиль. С этого начинается искренность, за ней по пятам следует серьезность — и человек делается непроходимо скучен. Тем не менее Палата общин — учреждение, в сущности, почти безвредное. Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели — и это уже хорошо.

Келвиль.Вы не можете отрицать, что Палата общин всегда проявляла большое сочувствие к страданиям бедняков.

Лорд Иллингворт.Это ее болезнь. И вообще болезнь века. Надо бы сочувствовать радости, красоте, живой жизни. Чем меньше говорят о язвах жизни, тем лучше, мистер Келвиль.

Келвиль.Все же наш Ист-энд представляет собой весьма важную проблему.

Лорд Иллингворт.Совершенно верно. Это проблема рабства. А мы пытаемся разрешить ее, развлекая рабов.

Леди Ханстентон.Конечно, очень много можно сделать путем недорогих развлечений, как вы говорите, лорд Иллингворт. Наш милый доктор Добени, здешний пастор, зимой устраивает чудесные вечера для бедных. И очень много добра можно сделать, если показать им волшебный фонарь, дать послушать какого-нибудь миссионера или устроить еще что-нибудь популярное в этом роде.

Леди Кэролайн.Я решительно против развлечений для бедных, Джейн. Довольно с них одеял и угля. И без того высшие классы помешаны на удовольствиях. Нам в нашей современной жизни не хватает здоровья. А это нездоровое направление, совсем нездоровое.

Келвиль.Вы совершенно правы, леди Кэролайн.

Леди Кэролайн.Думаю, что я всегда права.

Миссис Оллонби.Отвратительное слово «здоровье».

Лорд Иллингворт.Самое глупое слово в нашем языке, а ведь хорошо известно, что такое распространенное в публике представление о здоровье. Английский помещик, во весь опор скачущий за лисицей, — бесшабашный в погоне за несъедобной.

Келвиль.Разрешите спросить, лорд Иллингворт, считаете ли вы Палату лордов более совершенным учреждением, чем Палату общин?

Лорд Иллингворт.Разумеется. В Палате лордов мы никогда не сталкиваемся с общественным мнением. Это и делает нас культурным учреждением.

Келвиль.Вы серьезно высказываете такой взгляд?

Лорд Иллингворт.Совершенно серьезно, мистер Келвиль. (К миссис Оллонби.) Вульгарная привычка завелась теперь у людей: спрашивать, после того как вы поделились с ними мыслью, — серьезно вы говорили или нет. Ничто не серьезно, кроме страсти. Интеллект и сейчас не серьезен, да и никогда не был серьезным. Это инструмент, на котором играешь, вот и все. Единственно серьезная форма интеллекта, как мне известно, — это британский интеллект. А на британском интеллекте невежды играют как на барабане.

Леди Xанстентон.Что это вы говорите про барабан, лорд Иллингворт?

Лорд Иллингворт.Я просто пересказывал миссис Оллонби передовые статьи из лондонских газет.

Леди Ханстентон.А разве вы верите всему, что пишут в газетах?

Лорд Иллингворт.Верю. Нынче только то и случается, чему невозможно поверить. (Встает вместе с миссис Оллонби.)

Леди Ханстентон.Вы уходите, миссис Оллонби?

Миссис Оллонби.Не так далеко — в оранжерею. Лорд Иллингворт сказал мне, что там есть орхидея, прекрасная, как семь смертных грехов.

Леди Ханстентон.Дорогая моя, надеюсь, там нет ничего подобного. Придется мне поговорить с садовником.

Миссис Оллонбии лорд Иллингвортуходят.

Леди Кэролайн.Интересный тип эта миссис Оллонби.

Леди Ханстентон.Она иногда уж слишком дает волю своему острому язычку.

Леди Кэролайн.Разве миссис Оллонби только в этом одном дает себе волю?

Леди Ханстентон.Ну конечно, Кэролайн, надеюсь, что так.

Входит лорд Альфред.

Дорогой лорд Альфред, присоединяйтесь к нам.

Лорд Альфредсадится рядом с леди Статфилд.

Леди Кэролайн.Вы всему хорошему готовы верить, Джейн. А это большая ошибка.

Леди Статфилд.Вы в самом деле думаете, леди Кэролайн, что нельзя верить ничему-ничему хорошему?

Леди Кэролайн.Я думаю, что так гораздо безопаснее, леди Статфилд. Пока, разумеется, не узнаешь, что человек действительно хорош. А это в наше время не так-то легко узнать.