Пол Гэллико - Цветы для миссис Харрис

Сотрудник Британских Европейских Авиалиний, чьей обязанностью было помогать пассажирам, теряющимся в суете аэровокзала Инвалидов в Париже, бросил один единственный взгляд на шляпку, на сумочку, на слишком большие туфли и, разумеется, на неподражаемые дерзкие (а говоря прямо, так и нахальные) глазки, и, конечно, сразу же поставил верный диагноз. «Боже всемогущий, — пробормотал он про себя, — лондонская уборщица! Что, ради всего святого, она делает в Париже? Неужели у них здесь настолько плохо обстоят дела с уборкой квартир?!»

Он заметил её неуверенность, быстро заглянул в список пассажиров — и снова угадал. Подойдя к приезжей, сотрудник БЕА притронулся к козырьку и произнес:

— Разрешите помочь вам, миссис Харрис?

Умные жуликоватые глазки изучающе обежали его в поисках признаков морального разложения или иных заграничных штучек-дрючек. К некоторому разочарованию миссис Харрис, незнакомец был точь-в-точь похож на обычного англичанина. Поскольку же он был вежлив и, на вид, вполне безвреден, она осторожно ответила:

— О… да они тут, значит, могут все-таки говорить по-английски!..

— Ну… как же иначе, мадам. Я ведь и есть англичанин, — ответил сотрудник БЕА. — Однако большинство людей здесь знает английский хоть немного, так что вы не пропадете. Вижу, вы намерены вернуться в Лондон вечерним одиннадцатичасовым рейсом; куда вы хотели бы направиться сейчас?

Миссис Харрис поколебалась мгновение, не будучи уверенной в том, насколько она может быть откровенна с незнакомцев, и твердо ответила:

— Я только хочу взять такси, — если вы не против, конечно. У меня есть десять фунтов.

— Прекрасно, — кивнул человек БЕА, — но вам лучше обменять часть ваших денег на французскую валюту. Один фунт приблизительно равен тысяче франков.

В окошечке «Bureau de change» несколько солидных зеленых фунтовых банкнот превратились в тонкие, непрочные, мятые, потертые и грязные, даже надорванные синие бумажки с цифрами «1000» и горсточку каких-то скользких, точно засаленных, алюминиевых монет самого несерьезного вида, номиналом в сто франков.

Вид этих, с позволения сказать, денег привел миссис Харрис в справедливое негодование.

— Это, по-вашему, деньги? Монеты-то, гляньте, один в один как фальшивые!

Человек БЕА улыбнулся.

— В каком-то смысле они действительно не вполне настоящие, но выпускать их может только правительство, и французы ещё не сообразили, что к чему. Так что эти деньги пока сходят за настоящие. — Он провел её сквозь толпу, помог подняться по пандусу и усадил в такси.

— Итак, куда вам ехать? Я переведу ему.

Миссис Харрис уселась, гордо выпрямив худую от долгой и нелёгкой работы спину: розовый цветок на шляпке указывал строго на север, на лице — спокойствие, достойное герцогини; только бегающие глазки выдают волнение.

— Скажите ему везти в магазин одежды Кристиана Диора, — велела она. Сотрудник авиакомпании уставился на нее, не в силах поверить своим ушам.

— Прошу прощения, мадам?..

— Вы же слышали — одёжный магазин Диора!

Да, представитель БЕА её прекрасно слышал, однако его мозг, привыкший справляться с любыми осложнениями и диковинными проблемами, никак не мог уловить связь между лондонской уборщицей — бойцом огромной армии, каждое утро выходящей на сражение за чистоту, вымывающей грязь большого города из каждого дома и каждой конторы — и самым изысканным, самым дорогим центром моды в мире. Поэтому он все ещё медлил.

— Ну ладно, давайте-ка, переводите, — нетерпеливо скомандовала миссис Харрис. — Что тут такого? Или леди уже и не может поехать в Париж за платьем, а?

Потрясённый до глубины души сотрудник БЕА по-французски обратился к шоферу:

— Отвезёте мадам в Дом Кристиана Диора на Авеню Монтань. И предупреждаю — обсчитайте её хоть на су, и больше вам в такси не работать — я прослежу за этим лично.

Когда такси с миссис Харрис на заднем сиденьи отъехало от аэровокзала, сотрудник БЕА, покачивая головой, отправился на своё место в зоне прибытия. Он чувствовал, что теперь он действительно видел на свете всё.

А миссис Харрис с колотящимся от радостного волнения сердцем катила в такси по улицам Парижа и, мысленно возвращаясь в Лондон, думала о том, сумеет ли миссис Баттерфилд справиться со всеми клиентами.

___________________________________

(1) Пол Гэллико (1897–1976) — американский писатель, романист («Дженни», «Томасина», повестей о миссис Харрис и др.)

(2) Диор, Кристиан (Dior, Christian), 1905–1957, французский кутюрье, чей дизайн «Нового Взгляда» совершил революцию в женской моде и вернул Парижу славу мирового центра моды. Стиль Диора, впервые представленный публике в 1947 г., использовал узкую линию плеча, тонкую талию, прилегающий лиф и широкие длинные юбки, сменившие широкое «мужественное» плечо и экономные короткие прямые юбки времён Второй мировой войны. Вплоть до самой смерти, меняя стиль и крой, Диор оставался ведущим модельером мира и открыл салоны своего Дома в 24 странах.

(Здесь и далеё прим. переводчика)

Дело в том, что клиентура миссис Харрис, будучи подвержена время от времени изменениям безо всякого предупреждения (то есть она могла неожиданно отказаться от одного из своих клиентов — и никогда наоборот), тем не менее оставалась вполне стабильной. Некоторым клиентам она посвящала несколько часов ежедневно, другие заслуживали её забот лишь три раза в неделю. Она работала по десять часов в день — с восьми утра до шести вечера, ежедневно, кроме воскресенья, когда лишь самые избранные клиенты удостаивались её внимания и когда она трудилась лишь полдня. И такого расписания миссис Харрис придерживалась пятьдесят две недели в году. Поскольку в сутках никогда не бывает больше двадцати четырех часов, миссис Харрис брала не более шести-восьми клиентов и притом ограничивала их географию фешенебельным районом Итон — Белгрейв-Сквер; таким образом, раз приехав сюда утром, миссис Харрис могла просто переходить от подъезда к подъезду.

Среди её клиентов был, например, Майор Уоллес — холостяк, чей моральный облик был подорван, естественно, при прямом содействии миссис Харрис и к чьим частым и разнообразным любовным делам она проявляла живой интерес.

Нравилась ей и миссис Шрайбер — немного суматошная супруга представителя Голливуда, живущего в Лондоне — нравилась американской теплотой и широтой натуры, проявлявшимися самым разным образом, в первую очередь интересом и заботой, которые миссис Шрайбер проявляла к самой миссис Харрис. Убиралась миссис Харрис и у элегантной леди Дант, жены богатого «промышленного барона», кроме лондонской квартиры владевшей загородным замком. В «Квин» и «Тэтлере» постоянно печатались снимки леди Дант на охотничьих и благотворительных балах. Этой клиенткой миссис Харрис гордилась.