Дафна дю Морье - Замок Дор

Доктор Карфэкс подошел к буфету, стоявшему в углу, достал из него нечто вроде серебряного кубка с крышкой и, наполнив его горячим пеплом из камина, осторожно опустил в чашу с пуншем, чтобы подогреть жидкость.

— Любопытно, — заметил он задумчиво, — что серебро не вредит пуншу. И сидру тоже. А вот для любого вина металл — яд. Как только самое лучшее вино соприкоснется с металлом, оно безнадежно испорчено, причем мгновенно. — Обернувшись к месье Ледрю, он протянул ему вновь наполненный бокал. — Так вот, как я говорил, или собирался сказать, у вас в голове засело слово «Лантиэн». Во время путешествия по реке ваши мысли были заняты Лантиэном. Кроме того, вы надеялись, вопреки всему, найти остров. Могу я спросить, уж не тот ли остров вы искали, на котором Тристан сражался с ирландцем Морхольтом?

Нотариус вздрогнул, словно от звука выстрела, и с изумлением взглянул на доктора Карфэкса.

— Как! Значит, вы тоже об этом знаете?

— А почему бы и нет? — сухо ответил доктор Карфэкс и, подойдя к книжным полкам, указал на несколько тонких томиков, плотно прижатых друг к другу. Он слегка потянул за один из них, затем водворил его на место и снова повернулся к своему гостю.

— Кто может сказать, какими путями приходят к нам сведения, когда они нас интересуют? Перед тем как стать натуралистом, я собирал книги, и наше Общество антиквариев, членом которого я был, имело связи с аналогичным обществом по вашу сторону Ла-Манша. Мы передавали трактаты из одного общества в другое, и любимой нашей темой было сходство топографических названий в Бретани и Корнуолле, а также местные легенды. Вначале я был совершенным невеждой. Как большинство корнуэльцев и англичан, я считал, что двор короля Марка находился в Тинтагеле, что Изольда высадилась там, прибыв из Ирландии, — а если вы взглянете на побережье, то поймете, что это невозможно. И только когда я прочитал Беруля…

— Ах! — воскликнул нотариус. — Значит, вы читали Беруля!

— Рукопись двести семнадцать, — процитировал хозяин, — «du fonds français de la Bibliothèque Nationale, le commencement et le fin du poème sont perdus», [14] Из французского фонда Национальной библиотеки, начало и конец поэмы утрачены (франц.). двенадцатый век — самый ранний сохранившийся манускрипт из всего, что написано о Тристане. Да, я читал «Роман о Тристане» Беруля, по крайней мере ту часть, которую профессор ученого общества, о котором я только что упомянул, счел нужным процитировать. Сюжет восходит к шестому веку, а то и ранее, и это сказание передавалось от отца к сыну, скорее, от матери к дочери, пока ваши странствующие трубадуры не подхватили его и не превратили в поэзию.

— Романтизируя похоть и распущенность и превращая их в бессмертную любовь, — прошептал нотариус.

— Можно сказать и так, — ответил Карфэкс, — однако мой опыт врача свидетельствует, что в целом результат был благотворен. Не хлебом единым жив человек, точнее, простите за прямоту, не только совокуплением. Мечтательную сторону натуры тоже надо удовлетворять. Позвольте мне рассказать вам кое о чем. Лет девятнадцать тому назад ждал я в Замке Дор появления на свет младенца — это та самая молодая женщина, которая чуть не погибла сегодня в экипаже, когда лошади понесли, — и когда я бодрствовал под звездами, мне показалось, что я близок к какому-то прозрению. Я не знал, что это такое, разгадка была мне не под силу. И вот, много месяцев спустя, читая вашего поэта Беруля, я обнаружил слово Lancien — древний вариант нашего «Лантиэна» — и осознал, что если его слова верны, то все свое детство — разоряя птичьи гнезда, собирая в лесу куманику и орехи или просто предаваясь праздным мечтам — я ходил по тропинкам одной из величайших в мире историй любви.

— И что же?

Доктор Карфэкс размышлял с минуту, пытаясь оживить прошлое, стертое временем, — лишь аромат его сохранился в лабиринтах памяти, словно цветок, забытый между страницами книги.

— Меня озарило, — ответил он наконец. — Я взял «Роман о Тристане» Беруля — вернее, отрывки из него, напечатанные в журнале нашего общества, — чтобы перечитать его снова в Замке Дор и в лесах Лантиэна, где, по утверждению вашего поэта, Тристан когда-то назначил свидание королеве Изольде. Припоминаю, что там как раз валили дубы ради коммерческих целей какой-то фирмы, контора которой находилась за пределами Бодмина, и стволы свозили на санях к бухте, чтобы сплавлять их бог знает куда. Но в тех местах, где вырубили деревья, удивительно пышно разрослась наперстянка, прикрывая холм и оказывая первую помощь поруганной красоте.

Он поднялся с кресла и встал у окна, глядя на гавань. Не так уж и притупилась у него память. Он вспомнил, как шмели пили нектар из цветов, как сверкали крылья стрекозы, как внезапно взлетали напуганные голуби.

— Это один из самых чудесных фокусов природы, — продолжал он, — когда после опустошения вырастает дикий цветок. Снесите дом, разрушьте город — и на следующий год вы увидите там целое поле одуванчиков. Глядя на изобилие наперстянки, выросшей в разоренном лесу, я размышлял: возможно, почва, когда-то породившая такую историю, как история о Тристане и Изольде, никогда больше не возродит подобный цветок, но все же она не в силах будет позабыть об этом и не удержится от попытки снова дать ростки…

Доктор Карфэкс резко оборвал свою речь и, бросив на гостя быстрый взгляд из-под кустистых бровей, вернулся в свое кресло.

— Простите меня, — сказал он. — Вы видите, я не настолько человек науки, чтобы порой у меня не возникали… романтические теории. Точнее, они возникали у меня когда-то… Revenons à nos moutons. [15] Вернемся к нашим баранам (франц.).

Нотариус смахнул со своего галстука воображаемую мошку.

— Я не заметил, — мягко возразил он, — чтобы мы от них отвлеклись. А ваши романтические теории, как вы их называете, представляют для такого старика, как я, больший интерес, нежели ваши изыскания, связанные с обычным пауком. Однако скажите: прочитав Беруля, что вы думаете о его топографии?

— Что он был точен, — ответил Карфэкс, — и это можно доказать, исследуя историю старых маноров [16] Манор — феодальное поместье в средневековой Англии; ныне в Великобритании — особняк или главный дом поместья. и изучая названия мест. Этот Лантиэн, который вы ищете, несомненно, Лансьен оригинального романа. Я верю — а Беруль знал, — что двор короля Марка находился там, где Замок Дор, и оттуда он правил всей этой частью побережья Корнуолла; что Тинтагель, находящийся на севере, никогда не имел никакого отношения к этой истории; что Изольда и Тристан любили и страдали на этом самом месте под деревьями, потомков которых, покрытых зеленой листвой, я покажу вам завтра. Приготовьтесь к тому, что вы увидите простой фермерский дом, а не дворец. По пути я познакомлю вас с еще одним из своих пациентов, который согласно моему предписанию для поправки здоровья изучает грачей, вместо того чтобы принимать лекарства.