Эптон Синклер - Джимми Хиггинс

— Д-д-да,— ответил Джимми.— К-к-конечно.— Но сам не трогался с места.

— Лейси,— вмешалась женщина,— не задерживайся из-за этого. Пусть поскорее вытащат машину или достанут другую.

Джимми взглянул на нее. Она была невысокого роста и прехорошенькая. Никогда Джимми не видел более прелестного создания. Платье на ней было хотя и насквозь мокрое, но сразу видно, что дорогое.

— Чепуха! — воскликнул Лейси.— Нельзя так ехать — обсушись сначала. Ты заболеешь! — Он повернулся к Джимми.— Топите же, наконец! Да пожарче. Не беспокойтесь, вы не останетесь в накладе. Да вы что, собираетесь всю ночь стоять и глазеть на меня? — добавил он нетерпеливо.

Джимми кинулся выполнять приказание — отчасти по привычке, отчасти потому, что ему стало жаль красивую даму, а главное потому, что Лейси мог, чего доброго, узнать его, если бы он продолжал стоять и глазеть на ночного гостя. Тот эпизод, тот день, когда молодой хозяин завода указал на него пальцем и обругал его, был одним из самых ярких воспоминаний всей бунтарской жизни Джимми, и он никак не мог себе представить, чтобы этот случай не произвел такого же сильного впечатления и на Лейси Гренича.

Через несколько минут печка уже гудела. По совету своего спутника, дама сняла дорожное пальто и шляпку и повесила их на спинку стула. Все на ней промокло до нитки, и молодой человек стал уговаривать ее снять юбку и кофточку.

— Стоит ли обращать на него внимание? — кивнул он на Джимми, но дама не соглашалась. Она стояла у печки, слегка вздрагивая от озноба, и просила своего спутника поторопиться — надо вытащить как-нибудь машину и ехать дальше. Ведь за ними может быть погоня...

— Чепуха, Элен! Тебя просто преследуют кошмары. Не думай об этом, лучше хорошенько обсушись.— Лейси подбросил в печь дров и велел Джимми принести еще. Руки и ноги Джимми машинально делали свое дело, но

тем временем его мятежная голова отмечала все подробности и сопоставляла их.

Разговор разбудил Лиззи; Джимми кинулся в соседнюю комнату и шепнул ей:

— Это Лейси Гренич!..

Скажи он ей, что это архангел Гавриил или Иегова со всеми своими громами и серафимами, бедная Лиззи не была бы так поражена! Джимми велел ей встать, одеться и подать даме чашку кофе. Ошеломленная Лиззи повиновалась, хотя, по правде говоря, она скорее забралась бы под кровать, лишь бы не появляться перед небожителями, нагрянувшими к ним в домик.

Лейси приказал Джимми сходить с ним за кем-нибудь', чтобы вытащить машину. Прежде чем снова нырнуть под дождь, молодой Гренич остановился на крыльце и сказал:

— Вот что, любезный, помоги мне собрать людей, но только не болтай о том, кто ехал в автомобиле. Если кто-нибудь сюда явится и начнет расспрашивать, держи язык за зубами. А за хлопоты я тебе заплачу, и хорошо заплачу. Понял?

Инстинктивно Джимми готов был ответить: да, сэр! Он всегда отвечал так — и он сам, и его отец, и отец его отца. Но что-то в душе его восставало против этого инстинкта. То была новая революционная психология, усвоенная им с такими мучениями и пребывавшая в .вечном разладе с его древней, завещанной отцами покорностью. И вот наступил момент,— может быть, единственный в его жизни,— когда все должно решиться... Джимми стиснул кулаки, весь сжался, как стальная пружина.

— Кто эта дама? — резко спросил он. Гренич вздрогнул от неожиданности.

— Что-о-о?

— Это ваша жена? Или чья-то еще?

— Ах ты, чертов...— Молодой лисвиллский лорд задохнулся от ярости. На всякий случай Джимми отступил шага на два, но решимость его не ослабла.

— Я знаю вас, мистер Гренич,— сказал он,— и знаю, что вы делаете. А вы знайте, что вам никого не одурачить, да.

— Да тебе-то какого черта надо? — крикнул тот и вдруг замолчал — Джимми слышал, как он тяжело дышит. Видимо, Гренич пытался справиться со своим раздражением.— Послушай, любезный,— сказал он уже спокойно.— Тебе представляется случай заработать кучу денег.

— Не надо мне ваших денег! — перебил его Джимми.— Подавитесь вы своими грязными деньгами — вы получаете их, убивая людей!

— Скажите, пожалуйста! — возмутился Лейси.— Что я вам сделал? — спросил он вдруг упавшим голосом'.

— Что? Я работал на заводе «Эмпайр»; началась забастовка за наши права, а вы обругали меня и послали за полицией — Неистовому Биллу разбили лицо, а я просидел ни за что ни про что целых десять дней.

— Ах вот, значит, как!

— Да, вот, значит, как! Но это не все — главное, что вы делаете снаряды, чтобы убивать людей в Европе. А сами мотаете деньги, пьете шампанское с хористками, увозите чужих жен...

— Ах ты...— Лейси выкрикнул грязное ругательство и бросился на Джимми. Но Джимми ждал этого. Он спрыгнул на землю — крылечко было без перил — и побежал. Он хорошо знал местность и в темноте мог бежать быстрее своего преследователя.

Знакомая тропинка кончилась, вот и дорога... и вдруг его чуть не задело фарами: навстречу неслась машина. Она круто остановилась, и испуганный голос закричал:

— Эй, эй!

— Да? — Джимми стоял в полосе света — враг теперь не посмеет его преследовать.

— Там около дороги автомобиль. Не знаете, кто в нем ехал? —■ спросил человек из машины.

— Знаю!

— Кто?

— Они в этом доме: Лейси Гренич и дама, которую зовут Элен.

Дверца распахнулась, из автомобиля выскочил человек, за ним — другой, потом третий. Джимми никогда бы не поверил, что в одном автомобиле может поместиться столько людей. Не говоря ни слова, они пустились бегом к дому, словно собирались взять его штурмом.

Джимми пошел за ними. До него донесся шум возни на лужайке, затем. крики из самого дома. Джимми не знал, что делать. В конце концов он тоже побежал в дом. В передней комнате красивая спутница Лейси стояла на коленях перед человеком, который окликнул Джимми из автомобиля. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, по лицу струились слезы. Она с таким отчаянием вцепилась в его пальто, что он, пытаясь вырваться, волочил ее за собой по полу.

— Поль! — кричала она.— Что ты хочешь делать?

— Замолчи, слышишь! — приказал мужчина. Он был молод, высок и необычайно красив. Лицо его, казалось, излучало гневную решимость, губы были сжаты, как у человека, который идет под пулями на верную смерть.

— Ответь! Ответь мне, слышишь!—снова и снова выкрикивала женщина. Наконец, тот сказал:

— Я не убью его, но проучу как следует.'

— Поль, Поль, пощади его!—рыдала женщина. Джимми никогда еще не видел такого отчаяния, не слышал такой страстной мольбы.— Он же не виноват, Поль, виновата я! Я виновата во всем, я! Ради бога, умоляю!

Она стонала, молила, задыхаясь от рыданий. Мужчина безуспешно пытался оторвать ее от себя.

— Тебе не разжалобить меня, Элен,— сказал он.— Пойми это!