Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

— Бангэй решил выпускать газету? — вскричал Попджой, который, напротив, чрезвычайно гордился своими литературными знакомствами. — Я хочу в ней сотрудничать. Миссис Бангэй, употребите ваше влияние, пусть он привлечет меня. Проза, стихи — что вам требуется? Романы, поэмы, путешествия, передовые статьи — буду писать что угодно, ей-богу, лишь бы Бангэй платил, а я готов хоть сейчас, дорогая миссис Бангэй, ей-богу.

— Называться она будет "Крохоборная хроника", — проворчал Уэг, — и маленькому Попджою поручат отдел для грудных детей.

— Называться она будет "Пэл-Мэл", сэр, — сказал Шендон, — и мы будем счастливы числить вас среди наших сотрудников.

— "Пэл-Мэл"? Почему "Пэл-Мэл"? — спросил Уэг.

— Потому что редактор родился в Дублине, а помощник редактора в Корке, потому что издатель живет на Патерностер-роу, а редакция находится на Кэтрин-стрит, возле Стрэнда. Этих причин вам достаточно, Уэг? — сказал Шендон, начиная сердиться. — Все должно как-то называться. Мою собаку зовут Понто. Вас зовут Уэг. Чем вам не понравилось название пашей газеты?

— Как ни назови, благоухала бы так же, — сказал Уэг.

— И прошу вас запомнить, мистер Уэг, что называется она не "Как бишь ее". Впрочем, название ее вам отлично известно, и мое имя тоже.

— И адрес ваш мне тоже известен, — не удержался Уэг, однако произнес эти слова вполголоса, а незлобивый ирландец быстро успокоился после своей вспышки и дружелюбно предложил Уэгу чокнуться.

Когда дамы удалились, разговор за столом пошел еще громче; и вскоре Уэнхем в изысканных выражениях провозгласил тост за новую газету, воздав щедрую хвалу остроумию, таланту и учености ее редактора, капитана Шендона. Он никогда не упускал случая заручиться поддержкой прессы и в этот вечер обошел, всех присутствующих литераторов и каждому сделал комплимент: одному рассказал, какое впечатление произвела его последняя статья на Даунинг-стрит, другому сообщил, что его добрый друг герцог такой-то был просто поражен тем, как умело подобран материал в номерах за истекший месяц.

Вечер закончился, и бедный Шендон, несмотря на все предосторожности, еле стоял на ногах; когда же верная жена усадила его в кеб, чтобы везти на новую квартиру, возница отпустил с козел нелестное замечание. Уэнхема ждал собственный экипаж, которым он предложил воспользоваться мистеру Попджою; а робкая мисс Баньен, заметив, что мистер Уэг собрался уезжать, решительно потребовала места в его коляске, чем же доставила нашему шутнику ни малейшего удовольствия.

Пен и Уорингтон шли домой пешком по освещенным луною улицам.

— Ну вот, — сказал Уорянгтон, — теперь ты повидал пишущую братию, так скажи мне, не прав ли я был, когда утверждал, что в этом городе есть тысячи людей, которые не пишут книг, но куда умнее и интереснее тех, что пишут?

Пен вынужден был признать, что литераторы, с которыми он познакомился, не произнесли за весь вечер ничего такого, что стоило бы запомнить или повторять. И правда, о литературе за все время не было сказано ни слова; и тем непосвященным, что жаждут прикоснуться к литературному миру и узнать его обычаи, мы можем сообщить по секрету, что никто не говорит так мало книгах и, может быть, не читает так мало книг, как писатели.

Новая газета с самого начала имела успех. Утверждали, что ее поддерживает влиятельная политическая партия, называли имена широко известных людей, поставляющих в нее материал. Были ли основания для таких слухов? На этот вопрос мы не вольны ответить, можем только сообщить под большим секретам, что статью о внешней политике, которую все приписывали некоему лорду, заведомо связанному с министерством иностранных дел, в действительности настрочил капитан Шендон в трактире "Медведь и Посох" близ Уайтхоллской лестницы, где его выследил мальчишка-посыльный и где временно проживал один его литературный союзник мистер Блодьер; а серия очерков по финансовым вопросам, написанная, как предполагали, крупным государственным деятелем и членом палаты общин, в действительности принадлежала перу мистера Джорджа Уорингтона из Верхнего Темпла.

Что между газетой "Пэл-Мэл" и упомянутой выше влиятельной партией была какая-то связь — это вполне возможно. Пэрси Попджой (сын лорда Фальконета, члена этой партии) нередко поднимался по темной лестнице в квартиру Уорингтона; и в газете появлялись кое-какие сведения, которые выделяли ее среди других и могли быть получены только из мало доступных источников. Появилось в ней и несколько стихотворений, бедных по мысли, но очень смелых и сильных по языку, за подписью "П. П."; и следует признать, что его роман новая газета расхваливала сверх всякой меры.

К политическому отделу газеты мистер Пен не имел касательства, зато в литературном отделе сотрудничал не покладая рук. Редакция "Пэл-Мэл", как мы знаем, помещалась на Кэтрин-стрит, близ Стрэнда, и Пен часто являлся туда с рукописью в кармане и с тем веселым волнением в груди, какое испытывает человек в начале своей литературной карьеры, когда печататься ему еще внове и он еще тешит себя мыслью, что его писания не пройдут незамеченными.

Там помощник редактора мистер Джек Финьюкейн, вооружившись клеем и ножницами, составлял отданную на его попечение страницу. Орлиным взором он высматривал во всех газетах, пишущих о высшем свете, нужные ему сообщения. Он не пропускал ни одной смерти, ни одного званого обеда в аристократических кругах без того, чтобы не упомянуть о них на своих столбцах, и даже в листках из глухой провинции или в ирландских и шотландских изданиях откапывал поразительные сведения о жизни высшего общества. Человеку с философическим складом ума стоило бы задуматься и даже умилиться, глядя, как Джек Финьюкейн, эсквайр, закусывая мясом из ближайшей обжорки и стаканом портера из ближайшего кабака, толкует про пиршества богачей, точно сам на них присутствовал; как он, в обтрепанных штанах и заношенных манжетах, бодро описывает блестящие сборища в домах аристократов. Несоответствие между писаниями Финьюкейна и его внешним видом очень забавляло его нового знакомого Пена. С тех пор как Джек покинул свою родную деревню, где он едва ли занимал очень высокое положение, он почти и не видел другого общества, кроме того, с которым встречался в кабаках и трактирах; а почитать его страницу — можно было подумать, что он каждый день обедает с посланниками и курит сигары в клубе Уайта. Правда, он, случалось, ошибался в описании подробностей, но от этого страдал "Баллинафадский часовой", коего Фин был лондонским корреспондентом, а не "Пэл-Мэл", где ему лишь изредка разрешали писать самому, поскольку здесь его начальники считали, что с клеем и ножницами он управляется лучше, чем с пером.