Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

Когда из окна раздался раскатистый хохот, которым Стронг приветствовал одну из собственных шуток, этот господин тоже захихикал и засмеялся как-то очень странно и, хлопнув себя по ляжке, подмигнул задумчивому Джимсу, словно говоря: "Неплохо сказано, а, Плюш?"

Взор Джимса между тем уже переместился с луны на эту подлунную сцену появление господина в блестящих сапогах озадачило его и встревожило. Но, как он впоследствии заметил в людской, "вступать в дискуссии с уличными зеваками — это к добру не приводит; да и не для того он нанимался". А посему, понаблюдав некоторое время странного человека, который продолжал смеяться, покачиваться и с хитрым видом кивать головой, Джимс выглянул из-под навеса крыльца, тихонько кликнул "полиция!" и поманил блюстителя порядка к себе.

Полицейский приблизился, четко ступая, заложив одну нитяную перчатку за пояс, и Джимс молча указал ему пальцем на смеющегося субъекта у решетки. Не утруждая себя более ни единым словом, он так и застыл с вытянутой рукой в тишине летнего вечера — зрелище поистине внушительное.

Полицейский подошел к неизвестному и сказал:

— Будьте добры, сэр, проходите.

Неизвестный, пребывавший в наилучшем настроении духа, точно и не слышал этих слов; не переставая ухмыляться, он с такой силой кивал Стронгу, что шляпа чуть не слетела с его головы за решетку.

— Проходите, сэр, понятно? — повторил полицейский уже гораздо более решительно и легонько ткнул его пальцем в нитяной перчатке.

Субъект в цепочках и перстнях вздрогнул, отпрянул и, встав в позицию самозащиты, стал подступать к полицейскому с кулаками, проявляя большую воинственность, хоть ноги плохо его держали.

— Не сметь прикасаться к джентльмену, — произнес он и добавил ругательство, которое нет нужды повторять.

— Проходите, — сказал полицейский. — Нечего загораживать тротуар да глазеть, как обедают джентльмены.

— Не глазеть?.. Хо-хо… не глазеть, вот это здорово! — с издевкой передразнил его субъект. — А кто мне помешает глазеть… смотреть на моих друзей? Уж не вы ли?

— Нашел себе друзей! Проходите, — сказал полицейский.

— Только тронь меня — в порошок сотру! — взревел субъект. — Сказано, я их всех знаю. Вон сэр Фрэнсис Клеверинг, баронет, член парламента… Я его знаю, и он меня знает… а это Стронг, а это — тот молокосос, что шумел на бале. Эй, Стронг, Стронг!

— Алтамонт? А, чтоб ему!.. — воскликнул сэр Фрэнсис и вскочил, виновато озираясь; и Стронг, нахмурившись, тоже встал с места и выбежал на улицу.

Джентльмен в белом жилете, выбегающий без шляпы прямо из столовой богатого дома; полицейский и прилично одетый господин, готовые сцепиться на панели, — такого вполне достаточно, чтобы собрать толпу даже в этой тихой части города, в половине девятого вечера, и перед домом сэра Фрэнсиса Клеверинга быстро росла кучка зевак.

— Входите, да побыстрее, — сказал Стронг, хватая своего знакомца под руку. — Будьте добры, Джеймс, пошлите за кебом, — добавил он вполголоса и ввел разбушевавшегося джентльмена в дом.

Дверь за ними затворилась, и зеваки постепенно разошлись.

Мистер Стропг хотел провести незваного гостя в малую гостиную сэра Фрэнсиса (куда унесли шляпы гостей, чтобы они там дожидались своих владельцев), успокоить его и отвлечь разговором, а как только подъедет кеб увезти; по тот все еще кипел от злости после нанесенного ему оскорбления и, заметив, что Стронг тянет его ко второй двери, стал как вкопанный и заявил пьяным голосом:

— Э, нет, это не та дверь… столовая вон там… там, где пьют. Я тоже хочу выпить, черт побери. Пойдем туда.

При этих дерзких словах дворецкий в ужасе застыл на месте, а потом загородил собой дверь в столовую; но она отворилась у него за спиной и появился хозяин дома, бледный от волнения.

— Пойдем туда! Я тоже хочу выпить, черт подери! — орал непрошеный гость. — А-а, Клеверинг, я им говорю, что хочу с вами выпить. Ну что, взял, старый штопор? Поставь-ка нам бутылочку с желтой печатью, старый разбойник, — из тех, что по сту рупий за дюжину, да чтобы без обмана.

Хозяин быстро перебрал в уме своих гостей. Уэлбор, Пенденнис, эти два мальчика — больше никого. И он сказал с деланным смехом и жалкой гримасой:

— Ну, Алтамонт, милости прошу. Очень рад вас видеть.

Полковник Алтамонт — проницательный читатель, несомненно, уже давно узнал в странном незнакомце его превосходительство посланника набоба Лакхнаусского — ввалился в столовую, бросив Джимсу торжествующий взгляд, словно говоря: "Ну что, взял? Джентльмен я или нет?" — и плюхнулся в первое попавшееся кресло. Сэр Фрэнсис, запинаясь, представил его своему гостю мистеру Уэлбору, и посланник принялся пить вино и оглядывать присутствующих, то корча самые мрачные рожи, а то расплываясь в улыбке, громко икая и похваливая содержимое своего бокала.

— Большой оригинал. Долго прожил в Индии, при туземном дворе, — пояснил без тени улыбки шевалье Стронг, не терявшийся ни в каких обстоятельствах. При этих индийских дворах люди приобретают очень оригинальные привычки.

— Очень, — сухо подтвердил майор Пенденнис, недоумевая, в какую он, черт возьми, попал компанию. Мистеру Фокеру новый гость понравился.

— Я его видел в Черной Кухне, — шепнул он Пену. — Он еще непременно хотел спеть малайскую песню. Попробуйте этого ананаса, сэр, — обратился он к полковнику Алтамонту. — Замечательно сочный.

— Ананасы! Я видел, как ананасами кормят свиней, — сказал полковник.

— У набоба Лакхнаусского всех свиней откармливают ананасами, — шепотом сообщил Стронг майору Пенденнису.

— Как же, как же, — отозвался майор.

Тем временем сэр Фрэнсис Клеверинг тщился оправдать перед своим собратом поведение странного гостя и бормотал что-то касательно Алтамонта он-де большой чудак, у него неуравновешенный нрав… даже очень… индийские обычаи… не понимает, как принято себя держать в английском обществе… на что сэр Уэлбор, человек отнюдь не глупый, отвечал, степенно прихлебывая вино, что "оно и видно".

Полковник же, словно вдруг заметив открытое лицо Пена, вперил в него долгий, пристальный пьяный взгляд и произнес:

— А вас я тоже знаю, молодой человек. Я вас помню. На бале в Бэймуте. Хотели подраться с французом. Я-то вас помню! — И он, смеясь, сделал выпад, сжал кулаки и, кажется, от души наслаждался, пока эти воспоминания проносились или, вернее, брели, пошатываясь, в его затуманенном вином мозгу.

— Вы ведь встречались с полковником Алтамоном в Бэймуте, помните, мистер Пенденнис? — спросил Стронг, и Пен с деревянным поклоном подтвердил, что имеет удовольствие отлично помнить эту встречу.

— Как его зовут? — вскричал полковник. Стронг повторил:

— Мистер Пенденнис.