Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

— А ваша матушка знает об этом, Артур? — медленно спросила мисс Фодерингэй. Он как безумный схватил ее руку и осыпал поцелуями. Она не отнимала руки. "А правда, знает об этом старая леди? — думала мисс Костиган. — Возможно, что и знает". Потом она вспомнила, какой красивый брильянтовый крестик был на миссис Пенденнис, когда та сидела в ложе, и подумала еще: "Не иначе как это останется в семье".

— Успокойтесь, милый Артур, — сказала она своим звучным, низким голосом и улыбнулась ему ласково и задушевно. Потом свободной рукой слегка откинула его волосы с пылающего лба. Он онемел от счастья. Наконец он пролепетал:

— Моя матушка видела вас и безмерно вами восхищена. Она скоро вас полюбит: вас нельзя не полюбить. Она полюбит вас, потому что я вас люблю.

— Кажется, это правда, — сказала мисс Костиган, может быть, испытывая к Пену что-то вроде жалости.

Кажется! В ответ на это мистер Пен, конечно, разразился новой тирадой, которую, однако, мы, отлично владеющие нашими чувствами, не вправе подслушивать. Пусть бедный мальчик бросает свое неискушенное сердце к ногам этой женщины; не будем к нему суровы. Да, разумно любить предпочтительнее; но лучше любить без ума, нежели быть вообще неспособным к любви. Есть среди нас и такие, и они еще ставят это себе в заслугу.

В заключение своей речи Пен опять принялся горячо целовать царственную руку, и тут-то маленький Ридли Росет, сынок настоятеля, потянул за широчайшую юбку свою мамашу, занятую беседой с пастором Портменом, и, указав наверх невинной своей головкой, сказал:

— Ma, поглядите!

И правда, из сада настоятеля открывалась картина, какую настоятелям не часто приходится наблюдать. Бедный Пен прижимал к губам розовые пальчики своей очаровательницы, а та принимала эти знаки внимания с полным спокойствием и благосклонностью. Маленький Ридли смотрел в окно и расплывался в улыбке; маленькая Роза смотрела на брата и все шире раскрывала рот. Лицо супруги настоятеля не описать никакими словами, а пастор Портмен, увидев эту картину и узнав некогда любимого своего ученика, остолбенел от изумления и ярости.

В ту же минуту и госпожа Халлер заметила гуляющих, вздрогнула и рассмеялась.

— А в настоятелевом саду кто-то есть! — воскликнула она и преспокойно отошла в глубь комнаты. Пен же отпрянул от окна, красный как рак. Когда он опять решился выглянуть в сад, там уже никого не было. А расстался он с мисс Костиган лишь тогда, когда в небе уже ярко горел лунный серп и сверкали звезды, соборный колокол отзванивал девять часов, а гости настоятеля (исключая одного, который уже давно велел оседлать его Пончика и уехал на нем домой) пили в гостиной чай и угощались печеньями с маслом.

Воротившись в Фэрокс, Пен незаметно проскользнул в свою спальню и уже хотел лечь в постель — бедняга совсем обессилел от волнения, и нервы его были натянуты до крайности, но тут лакей Джон пришел доложить, что его желает видеть миссис Пенденнис.

Лицо старого слуги не предвещало ничего хорошего. Пен снова повязал шейный платок и спустился в гостиную. Его матушка сидела там не одна: с нею был ее добрый друг, его преподобие пастор Портмен. Лицо Элен казалось очень бледным при свете лампы; лицо священника, напротив, было красно и подрагивало от гневного волнения.

Пен сразу понял, что все известно и настала решительная минута. "Ну что ж, — подумал он, — тем лучше!"

— Где ты был, Артур? — спросила Элен дрожащим голосом.

— И не стыдно вам, сэр, смотреть в глаза этой… этой святой женщине и служителю христианской церкви! — выпалил пастор, словно не замечая умоляющих взглядов Элен. — Где он был? Там, куда сын его матери должен бы постыдиться заглядывать. Ведь ваша матушка — ангел, сэр, сущий ангел. Как вы смеете осквернять ее дом, терзать ее сердце своим преступлением?

— Сэр! — сказал Пен.

— Не отпирайтесь, сэр! — взревел пастор. — Не усугубляйте ложью прочие ваши низости. Я сам вас видел, сэр. Из сада настоятеля. Я видел, как вы, черт возьми, целовали руку этой размалеванной…

— Довольно! — сказал Пен и так стукнул кулаком по столу, что лампа качнулась и замигала. — Я очень молод, но прошу вас не забывать, что я джентльмен… я не потерплю, чтобы оскорбляли эту леди.

— Леди, сэр? — вскричал пастор. — Это она-то леди? Вы смеете в присутствии своей матушки называть эту… эту женщину леди?

— В чьем угодно присутствии, — заорал Пен. — Она достойна самого высокого положения. Она чиста и невинна. Она так же добродетельна, как и прекрасна. Будь на вашем месте другой, я бы с жим иначе поговорил. Но вы мой самый старый друг, и, как видно, это дает вам право сомневаться в моей порядочности.

— Нет, нет, Пен, дорогой мои! — воскликнула Элей вне себя от радости. Я же вам говорила, доктор, он не… он не то, что вы думали. — И нежная мать, сделав шаг вперед, припала к плечу Пена.

Пен почувствовал себя мужчиной. Теперь ему не страшны никакие пасторы. Он рад, что дело дошло до объяснения.

— Вы видели, как она хороша, — обратился он к матери нежно и покровительственно, как Гамлет к Гертруде. — Поверьте мне, и сердце у нее золотое. Вы сами в этом убедитесь, когда узнаете ее. Из всех женщин на свете, кроме вас, она самая прямодушная, самая добрая, самая ласковая. А что она актриса, так разве это дурно? Своим трудом она кормит отца.

— Старого пьяницу и негодяя, — проворчал пастор, но Пен словно и не слышал.

— Когда бы вы знали, как знаю я, сколь скромен ее образ жизни, сколь чисто и благочестиво ее поведение, вы бы… как я… да, как я (бешеный взгляд в сторону пастора), презрели клеветника, осмелившегося ее оскорбить. Ее отец был офицером, отличился в Испании. Он был другом его королевского высочества герцога Кентского, его знает герцог Веллингтон и многие генералы пашей армии. Ему помнится, что он встречался с дядей Артуром у лорда Хилла. А род его — один из самых древних и почитаемых в Ирландии, не менее знатный, нежели наш. Костиганы были в Ирландии к-королями.

— Боже милостивый! — взвизгнул пастор, сам не зная, душит ли его ярость или смех. — Уж не хотите ли вы сказать, что решили на ней _жениться_?

Пен гордо выпрямился.

— А что же вы думали, доктор Портмен? — спросил он. — Какие еще у меня могли быть намерения?

Пастор, совершенно сбитый с толку этим неожиданным выпадом Пена, невольно отступил и мог только выдохнуть:

— Миссис Пенденнис, умоляю вас, вызовите майора.

— Вызвать майора? Одобряю, — сказал Артур, принц Пенденнисский и великий герцог Фэрокский. сопроводив свои слова величественным мановением руки. И беседа закончилась написанием тех двух писем, которые майор Пенденнис, явившись завтракать в клуб, нашел на своем столе в начале сей правдивой повести о принце Артуре.