Уильям Теккерей - История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим

— Тсс! — сказала она и затем, как бы не ожидав увидеть посторонних, прибавила: — Что здесь за шум? Этот джентльмен — доктор?

— Полно прикидываться! Нам нужно видеть леди Каслвуд, — сказал стряпчий, отстраняя ее и проходя в дверь.

Занавеси на окнах опочивальни были спущены, отчего в комнате было темно, а сама миледи, в ночном чепце, полулежала в постели, опираясь на подушки, мертвенно-бледная, несмотря на румяна, которые она все-таки не решилась стереть.

— Кто там? Доктор? — спросила она.

— Все это притворство ни к чему, сударыня, — сказал мистер Уэстбери (таково было имя капитана). — Я прибыл сюда, чтобы арестовать Томаса, виконта Каслвуда, неприсягнувшего пэра, Роберта Тэшера, каслвудского викария, и Генри Холта, иезуитского священника, известного также под многими другими именами и обозначениями, который в царствование покойного короля отправлял здесь обязанности капеллана, а ныне возглавляет заговор, вящий себе целью восстание против законной власти величеств короля Вильгельма и королевы Марии; мне дан приказ обыскать этот замок, ибо здесь могут находиться документы и иные доказательства существования заговора. Пусть ваша милость соблаговолит передать мне ключи, и помните, что вам же будет лучше, если вы окажете нам содействие в наших поисках.

— Но, сэр, ведь у меня ревматизм, я не могу двигаться, — возразила миледи, похожая на мертвеца, хотя, ложась в постель, она не забыла подкрасить щеки и надеть новый чепчик, чтобы выглядеть как можно лучше к приходу офицеров.

— Я попрошу разрешения оставить в этой комнате часового, на случай если вы пожелаете встать, чтобы к услугам вашей милости была рука, на которую вы могли бы опереться, — сказал капитан Уэстбери. — Ваша служанка покажет мне, откуда начать поиски. — И madame Виктуар, без умолку болтая на своем французско-английском диалекте, принялась один за другим открывать перед капитаном ящики и сундуки, в которые он заглядывал, как показалось Гарри Эсмонду, довольно небрежно, с улыбкой на лице, точно вел обыск только для формы.

У одного шкафа Виктуар бросилась на колени и, простирая вперед руки, закричала пронзительным голосом:

— Non, jamais, monsieur l'officier, jamais! [13] Нет, ни за что, господин офицер, ни за что! (франц.). . Я скорее умру, нежели подпущу вас к этому ящику.

Но капитан Уэстбери все же настоял на том, чтобы открыть ящик, и при виде его содержимого улыбка, не сходившая у офицера с лица, перешла в откровенный взрыв хохота. В ящике находились не бумаги, касающиеся заговора, но парики, румяна и притирания миледи, и Виктуар, видя, что капитан, не смущаясь, продолжает обыск, объявила, что все мужчины — чудовища. Он постучал по стенке, чтобы узнать, не двойная ли она, но когда вслед за тем он погрузил обе руки в ящик, миледи голосом, который не слишком походил на голос слабой и больной женщины, воскликнула:

— Так, значит, капитан, в ваши обязанности входит не только арестовывать мужчин, но и оскорблять женщин?

— Все эти предметы опасны лишь тогда, когда они украшают особу вашей милости, — сказал капитан с иронической галантностью, отвешивая миледи низкий поклон. — Покуда я не нашел никаких следов государственной измены вижу здесь только оружие, при помощи которого красоте дано право убивать. И он острием шпаги указал на один из париков. — Итак, перейдем к обыску в остальных комнатах замка.

— Вы в самом деле хотите оставить этого мужлана в моей опочивальне! вскричала миледи, указывая на солдата.

— Что делать, сударыня. Нужен же вам кто-нибудь, чтобы оправлять подушки и подносить лекарство. Позвольте, я…

— Сэр! — не своим голосом взвизгнула миледи.

— Сударыня, если вы так больны, что не можете встать с постели, сказал капитан более строгим тоном, — мне придется вызвать сюда четверых из моих людей, чтобы они приподняли вас вместе с простынями. Короче говоря, я должен осмотреть постель; в постели тоже с успехом могут быть спрятаны бумаги; нам это доподлинно известно и потому…

Но тут миледи пришлось испустить крик неподдельного отчаяния, ибо капитан, перетряхивая подушки и валики, напал наконец на "огонь", как говорят при игре в фанты, и, вытащив одну из подушек, сказал:

— Что ж, разве я не был прав? Вот подушка, набитая документами.

— Какой-то негодяй выдал нас! — воскликнула миледи, садясь на постели, причем обнаружилось, что под ночной сорочкой на ней надето дорожное платье.

— Теперь я вижу, что ваша милость в состоянии двигаться; а потому позвольте предложить вам руку и просить вас встать с постели. Вам придется нынче вечером совершить небольшое путешествие — до замка Хекстон. Угодно вам ехать в собственной карете? Ваша служанка может сопровождать вас — и японская шкатулка тоже.

— Сэр, даже в борьбе между мужчинами лежачего не бьют, — с некоторым достоинством произнесла миледи. — Неужели же вы не можете пощадить женщину?

— Соблаговолите встать, сударыня, чтобы я мог обыскать всю постель, сказал капитан. — У нас нет больше времени на праздные разговоры.

И старуха без дальнейших пререканий поднялась с постели. На всю жизнь осталась в памяти Гарри Эсмонда эта длинная сухопарая фигура в парчовом платье и белой ночной сорочке поверх него, в красных чулках с золотыми стрелками и белых с красными каблуками туфельках. Сундуки, уложенные к отъезду, стояли в передней комнате, а лошади в полной сбруе ожидали в конюшне, о чем капитану, по-видимому, было известно из особых и тайных источников, — каких именно, Эсмонду нетрудно было догадаться впоследствии, когда доктор Тэшер жаловался на правительство короля Вильгельма, отплатившее ему будто бы черной неблагодарностью за оказанные в свое время услуги.

Здесь он может рассказать, — хотя в ту пору он был слишком юн, чтобы понимать все происходившее, — что заключали в себе те бумаги, которые хранились в японской шкатулке и при известии о приходе офицеров были переложены в подушку, где их и захватил капитан Уэстбери.

Там был писанный рукой патера Холта перечень окрестных дворян — друзей мистера Фримена (короля Иакова); подобные же списки были найдены среди бумаг сэра Джона Фенвика и мистера Коплстона, казненных за участие в упомянутом заговоре.

Там был королевский патент, которым лорду Каслвуду и его прямым наследникам мужского пола присваивался титул маркиза Эсмонда, а также указ о назначении его командующим всеми вооруженными силами в графстве и генерал-майором [14] Добиться восстановления титула маркиза, некогда принадлежавшего дому Эсмондов, составляло давнишнюю мечту миледи виконтессы; и говорили, что, получив об эту пору наследство от своей незамужней тетки Барбары Топхэм, дочери золотых дел мастера, ее милость почти все деньги переслала королю Иакову, каковой поступок привел милорда в такое неистовство, что он едва не отправился тут же в приходскую церковь и был умиротворен лишь титулом маркиза, который венценосный изгнанник прислал своему верному слуге взамен полученных пятнадцати тысяч фунтов. .