Кнут Гамсун - Последняя отрада

Адвокат уже давно поднял руку, в знак того, что хочет говорить, тут он крикнул громко:

- Одно единственное слово. Адъюнкт умолк.

- Один единственный крошечный вопрос, такой крошечный, какой только можно себе- представить,- сказал адвокат, готовясь нанести ловкий удар.- Ступили ли вы хоть одной ногой в ту страну, о которой говорите?

- Ну, еще бы, конечно, я там бывал,- ответил адъюнкт.

Ловко! Адвокат так и остался сидеть со своим единственным крошечным вопросом. А тут еще выяснилось, что за ядовитое маленькое создание, в сущности, эта фру Моли: ведь она прекрасно знала, что адъюнкт получил стипендию для поездки в Швейцарию, а она сидела себе как ни в чем не бывало и не проронила ни слова об этом. О, что за змея! К тому же она заставляла говорить о Швейцарии именно адвоката, а не кого-нибудь другого.

- Ах, да, конечно, адъюнкт Хёй также бывал в Швейцарии,- заметила она, чтобы сгладить немножко неловкость.

- В таком случае адъюнкт и я смотрели совершенно разными глазами на эту страну,- вот и все,- сказал адвокат, рассчитывая на этом и покончить с разговором о Швейцарии.

- В этой несчастной стране нет даже сказок,- опять заговорил адъюнкт, который никак не мог успокоиться.- Там люди из рода в род сидят и выделывают часовые колесики и водят англичан на свои вершины; но зато в этой стране нет ни народных песен, ни сказок. А теперь оказывается, что мы должны из кожи лезть для того, чтобы и в этом отношении стать похожим на Швейцарию, не правда ли?

- А Вильгельм Телль?- попробовала было напомнить фрекен Жонсен несколько неуверенно.

Некоторые из присутствующих дам кивнули, во всяком случае кивнула и фрекен Пальм.

Тут вдруг заговорила фру Моли, но она отвернула голову и стала смотреть в окно:

- Странно, адъюнкт, ведь раньше вы были совсем другого мнения о Швейцарии.

Это клюнуло. Адъюнкт хотел ответить, хотел уничтожить ее, но потом одумался и промолчал.

- Разве вы не помните?- спросила она опять, поддразнивая его.

- Нет,- ответил он.- Вы не поняли меня. Не знаю, как это могло случиться. Кажется, я выражаюсь довольно понятным образом, тем более, что привык объяснять детям.

И это также клюнуло. Фру Моли не продолжала пикировки и только улыбнулась очень кротко.

- Должен сказать, что мое мнение совершенно противоположно вашему,- сказал адвокат, делая еще одну попытку оставить за собою последнее слово.- Но мне казалось,- продолжал он,- мне казалось, что это до некоторой степени такая область, в которой я кое-что понимаю, но…

Фру Моли встала и вышла из комнаты, склонив голову, как бы собираясь расплакаться. С минуту адъюнкт сидел спокойно, но потом также встал и вышел.

Но он насвистывал и придал себе молодцеватый вид, словно все это нимало не касалось его.

- А каково ваше мнение?- спросила фру Бреде самого старшего в этом обществе, а старший был я.

И, как подобает положительному человеку, я ответил:

- Мне кажется, что с той и другой стороны есть некоторое преувеличение.

С этим все сейчас же согласились. Но, черт возьми, мне казалось все-таки, что прав адъюнкт. К сожалению, на ум часто приходят молодые мысли, хотя человек и вступил уже в семидесятые годы.

Адвокат закончил спор следующими словами:

- В конце концов мы все-таки должны благодарить Швейцарию за то, что мы сидим здесь и чувствуем себя так хорошо в этом комфортабельном горном санатории. Ведь это по образцу Швейцарии мы завлекаем туристов в нашу страну, зарабатываем деньги и выплачиваем наши закладные. Вот спросите хотя бы нашего хозяина, согласен ли он обойтись без поучительного примера Швейцарии…

Вечером фру Бреде спросила:

- Почему вы привели сегодня адъюнкта в такое невозможное состояние, фру Моли?

- Я? - ответила фру Моли с самым невинным видом.- Нет, это право…

Впрочем, надо сказать, что фру Моли действительно оказалась невинной, ибо на следующее же утро она и адъюнкт пошли вместе в горы, и у обоих был веселый и беззаботный вид; и в горах они пропадали до самого полудня.

Если у них было какое-нибудь объяснение, то, по всей вероятности, фру Моли сказала своему испытанному другу приблизительно следующее: «С ума ты, что ли, сошел? Неужели ты не понимаешь, что мне нет никакого дела до адвоката. Я просто сказала ему несколько слов, чтобы дать тебе возможность хорошенько отделать его, неужели ты не сообразил этого? Ну, да ведь ты у меня самый глупый и самый очаровательный… Иди, иди скорее, я поцелую тебя…»

После той большой компании туристов так никто больше и не приходит. Некоторые из нас никак не могут понять, отчего это. Другие, пожалуй, и догадываются, в чем тут дело, но все мы с нетерпением ждем: должны же, наконец, прийти туристы, ведь вершины Торетинда принадлежат нам, а не комунибудь другому.

Но никто не идет.

Девушки, которые прислуживают нам, исполняют аккуратно свою работу и не жалуются, но нельзя сказать, чтобы они были очень веселы. Поль продолжает относиться к этому с величайшим спокойствием, он отдает очень много времени сну в своей каморке за кухней. Однако раза два я все-таки заметил, что он ночью уходил со двора, погруженный в глубокие думы, и исчезал в лесу.

Из соседней долины до нас дошли, наконец, слухи о том, что автомобильное движение открылось. Вот где было объяснение той мертвой тишины, которая царила у нас. А в один прекрасный день у нас появился датчанин, который поднялся на Торетинд с другой стороны и спустился к нам. Между тем до сих пор все считали это невозможным. Но дело в том, что до подножия горы датчанин доехал в автомобиле, а потом он поднялся на вершину.

Итак, Торетинд уже не принадлежал больше исключительно нам.

Хотелось бы мне знать, не попытается ли Поль засеять длинный луг на берегу реки? Собственно, он и хотел это сделать, но тут появился тот большой караван туристов, и он обо всем забыл. Правда, теперь уже довольно поздно сеять что-нибудь, да и луг находится на таком месте, что на нем вырастет только сорная трава и тростник. Да, хотел бы я знать, пропахали ли этот луг и посеяли ли на нем что-нибудь? Что, если бы Поль позаботился об этом, вместо того, чтобы по ночам ходить в лес?

Но у Поля все мысли заняты другим. В его голову землепашца с юных лет закрались планы эксплуатации туристов,- на этом он и сосредоточился. Он услыхал, что этот молодчина адвокат также и архитектор, и вот он попросил его начертить план его нового дома в шесть комнат с вестибюлем и ванной. Для вестибюля Поль уже заказал выдолбленные из бревен кресла и оленьи рога.

- Если бы вы не были одни в вашем деле, то вам ничего не стоило бы также завести несколько автомобилей,- сказал адвокат.

- Да, я подумывал об этом,- ответил Поль.- Весьма возможно, что я это дело как-нибудь еще устрою. Но сперва мне нужен дом. А потом я должен еще провести дорогу.