Робертсон Дэвис - Мир чудес

Магнус относился к своей новой роли звезды — хотя всего лишь и звезды отдельной телевизионной постановки — без капли юмора, что мне представлялось нелепым. В первый наш вечер в Лондоне он настоял, чтобы Линд и его команда пришли к нам в гостиную «закусить». Закусить! Да от такой закуски не отказались бы Соломон и царица Савская. Увидев все это, расставленное на столе официантами, я невольно погрузился в мрачные расчеты — сколько составит одна треть стоимости сей роскоши. Кусок в горло не полезет — таким было мое первое впечатление. Другие, однако, ели и пили без всякой меры, а не успели они войти в номер, как начались намеки на то, что хорошо бы услышать продолжение истории, начатой Магнусом в Зоргенфрее. Мне тоже хотелось продолжения, а поскольку было очевидно, что за эту историю мне придется дорого заплатить, я преодолел сомнения и позаботился, чтобы получить свою долю на этом пиршестве.

Просмотр «Hommage» был назначен на следующий день на три часа.

— Прекрасно, — сказал Магнус, — у меня утром будет время совершить маленькую сентиментальную прогулку.

Вежливый интерес Инджестри и деликатно-любознательное прощупывание — по каким местам.

— Кое-что связанное с поворотной точкой в моей жизни, — сказал Магнус. — Думаю, человеку не следует пренебрегать такими традициями.

А Би-би-си ничем не может быть полезным, поинтересовался Инджестри.

— Нет-нет, — сказал Магнус. — Я просто хочу возложить цветы к подножию одного памятника.

Но Инджестри, конечно, настаивал — почему бы Магнусу не разрешить кому-нибудь из отдела связей с общественностью или из какой-нибудь газеты запечатлеть этот душещипательный момент? Впоследствии, когда нужно будет подогреть интерес к фильму, такая фотография могла бы оказаться очень полезной.

Магнус был сама скромность. Он бы предпочел не делать достоянием общественности глубоко личный жест благодарности и уважения. Но он готов признаться друзьям, что планируемое им мероприятие связано с подтекстом фильма. Действо, имеющее отношение к его карьере. Нечто, совершаемое им всякий раз, когда он оказывается в Лондоне.

Он зашел так далеко, что не осталось никаких сомнений — он напрашивается на лесть, и Инджестри принялся ему льстить, искусно смешивая симпатию и уважение. Это была яркая демонстрация того, почему Инджестри удалось не только выжить, но и преуспеть в жестоком мире телевидения. Долго уговаривать Магнуса не пришлось, и я думаю, все сложилось, как он и задумывал с самого начала.

— Ничего экстраординарного. Я хочу возложить несколько желтых роз — надеюсь, мне удастся купить желтые — к подножию памятника Генри Ирвингу [101] Генри Ирвинг (1838–1905) — сэр Генри (Джон Генри Бродриб), английский актер и театральный деятель. Дебют его состоялся в 1856 г., а пика славы он достиг в 1871-м, сыграв роль Матиаша в пьесе Леопольда Льюиса «Колокола». Ирвинг руководил театром «Лицеум» с 1878 по 1903 г., примой его театра была знаменитая Эллен Терри (героиня одной из пьес Бернарда Шоу), с которой они много лет играли ведущую роль в английском театре. Наибольших успехов как актер, антрепренер и постановщик он добился в жанре мелодрамы и трагедиях Шекспира. Романтическая мелодрама, появившаяся в начале XIX в., в 1840–1890-х гг. фактически монополизировала английскую сцену, а главным монополистом в этом жанре стал Генри Ирвинг. Его труппа гастролировала в Америке, где он приобрел большую популярность. Ирвинг был первым актером, удостоенным рыцарского звания (1895). Похоронен в Вестминстерском аббатстве. за Национальной портретной галереей. Вы его знаете. Это один из лучших памятников в городе. Ирвинг, великолепный и снисходительный, в своих академических одеяниях взирающий на Чаринг-Кросс-роуд. [102] Чаринг-Кросс-роуд — улица в центральной части Лондона, известная своими книжными магазинами. На Чаринг-Кросс находится памятник Генри Ирвингу, изваянный скульптором Томасом Броком (1847–1922). Я обещал Миледи делать это — от ее имени и от моего, — если доживу до такого момента в своей жизни, когда смогу себе это позволить. Вот я дожил и делаю то, что обещал.

— Нет, вы положительно должны прекратить испытывать наше терпение, — сказал Инджестри. — Рассказывайте. Кто такая эта Миледи?

— Леди Тресайз, — сказал Магнус теперь без малейшего намека на розыгрыш. Вид у него был торжественный. Но Инджестри разразился смехом.

— Бог ты мой! — сказал он. — Это вы о старушке Тресайз? О бабушке Нан? Так вы ее знали?

— Лучше, чем вы, по всей видимости, — сказал Магнус. — Она стала моим дорогим другом и относилась ко мне очень хорошо, а я тогда очень нуждался в дружбе. Она была одной из протеже Ирвинга, и ради нее я воздаю честь его памяти.

— Простите, бога ради, простите. Я ее знал очень поверхностно, хотя, бывало, и встречался с ней. Вы должны признать, что актрисой она была просто никакой.

— Возможно. Хотя я и видел, как она блистала в некоторых постановках. Она не всегда получала подходящие для нее роли.

— Не могу себе представить роль, которая бы ей подходила. Считается, что она не давала старику развиваться. Я бы даже сказал, тащила его назад. Наверно, когда-то он был очень неплох. Если бы у него была порядочная актриса на первые роли, то он, может быть, не кончил так, как кончил.

— Я не знал, что он плохо кончил. Напротив, я знаю наверняка, что, уйдя на покой, он был вполне счастлив и вдвойне счастлив оттого, что она рядом. Может быть, мы говорим о разных людях?

— Я думаю, все зависит от того, как смотреть. Я, пожалуй, лучше помолчу.

— Нет-нет, — сказал Линд, — давайте уж начистоту. Кто такие эти Тресайзы? Из театральной среды, да?

— Сэр Джон Тресайз был одним из самых популярных романтических актеров своего времени, — произнес Магнус.

— Но репертуар у него был просто ужасающий, — отозвался Инджестри, который, казалось, закусил удила. — В двадцатые годы он играл то, что еще при Ирвинге было трачено молью. Ох, посмотрели бы вы, Юрген, на это. «Лионская почта», «Корсиканские братья» и этот непотопляемый «Владетель Баллантрэ». [103] «Лионская почта», «Корсиканские братья» и этот непотопляемый «Владетель Баллантрэ». — «Лионская почта» — инсценировка одноименного романа английского писателя Чарльза Рида (1814–1884); «Корсиканские братья» — инсценировка одноименного романа Александра Дюма-отца; «Владетель Баллантрэ» — инсценировка одноименного романа Р. Л. Стивенсона. Я вам скажу: увидеть его в театре было все равно что заглянуть в глубокую бездну времени. [104] …все равно что заглянуть в глубокую бездну времени. — В шекспировской «Буре» Просперо спрашивает у Миранды: «Что еще в глубокой бездне времени ты видишь?» (перевод М. Донского).