Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба

Было нечто столь странное в неожиданной вспышке старика и в теме, вызвавшей эту вспышку, что у мистера Пиквика не нашлось готового ответа, а старик, подавив волнение и вновь обретя хитрую усмешку, которая исчезла было во время его возбужденной речи, сказал:

— Посмотрите на них с другой точки зрения, более обыденной, и отнюдь не романтической. Какие это удивительные места, где люди подвергаются медленным пыткам! Подумайте о бедняке, растратившем все, что у него было, дошедшем до нищеты, обобравшем друзей, чтобы заняться профессией, которая не даст ему куска хлеба. Ожидание… надежда… разочарование… страх… горе… бедность… разбитые надежды и конец карьеры… быть может, самоубийство или нищета и пьянство. Разве я говорю неправду?

И старик потер руки и усмехнулся, словно радуясь, что ему удалось по-своему осветить излюбленную тему.

Мистер Пиквик с большим любопытством разглядывал старика, а остальные улыбались и помалкивали.

— Толкуют о немецких университетах, — продолжал маленький старик. — Вздор! У нас здесь романтики достаточно, даже на полмили незачем отходить, только об этом никогда не думают.

— Об этой романтике я действительно никогда еще не думал, — смеясь, сказал мистер Пиквик.

— Конечно, не думали, — отозвался маленький старик. — Как говорил мне один мой друг: «В сущности, что особенного в этих помещениях?» — «Странные старые дома», — отвечал я. «Нисколько», — говорил он. «Уединенные», продолжал я. «Ничуть не бывало», — говорил он. Как-то утром он умер от апоплексического удара, когда собирался открыть свою выходную дверь. Он упал головой на свой собственный ящик для писем и так пролежал полтора года. Все думали, что он уехал из города.

— А как же его в конце концов нашли? — полюбопытствовал мистер Пиквик.

— Старейшины [76]решили взломать дверь, потому что он два года не платил за квартиру. Так и сделали. Взломали замок, и покрытый пылью скелет в синем фраке, черных коротких штанах и шелковых чулках упал в объятия швейцара, который открыл дверь. Странно! Пожалуй, довольно странно, а?

Старичок еще ниже склонил голову к плечу и с невыразимым удовольствием потер руки.

— Я знаю другой случай, — сказал старичок, когда хихиканье его постепенно стихло. — Это произошло в Клиффордс-Инне. Жилец верхнего этажа человек дурной репутации — заперся в стенном шкафу в своей спальне и принял мышьяку. Управляющий подумал, что он сбежал, отпер его дверь и вывесил объявление. Явился другой человек, нанял квартиру, меблировал ее и переехал туда. Почему-то он не мог спать — ему было тревожно и неуютно. «Странно, — сказал он. — Устрою спальню в другой комнате, а здесь будет моя гостиная». Он произвел эту перемену в очень хорошо спал ночью, но вдруг обнаружил, что почему-то не может читать по вечерам: он начал нервничать, беспокоиться, все время снимал нагар со свечей и осматривался по сторонам. «Ничего не понимаю», — сказал он, когда вернулся как-то вечером из театра и пил холодный грог, прислонившись спиной к стене, чтобы не могло ему почудиться, будто кто-то стоит у него за спиной. «Ничего не понимаю», — сказал он, и как раз в эту секунду его взгляд упал на маленький стенной шкаф, который всегда был заперт, и дрожь пробежала по всему его телу с головы до пят. «Это странное чувство я испытывал раньше, — сказал он, — я невольно думаю о том, что с этим шкафом связано что-то неладное». Он сделал над собой усилие, собрался с духом, сбил замок двумя ударами кочерги, открыл дверцу и… да, сомнений быть не могло: в углу, выпрямившись во весь рост, стоял прежний жилец, крепко сжимая в руке маленькую бутылочку, а лицо его… ну, ладно!..

Закончив рассказ, маленький старик с мрачной торжествующей улыбкой обвел глазами внимательные лица своей изумленной аудитории.

— Какие странные вещи вы рассказываете, сэр, — заметил мистер Пиквик, пристально разглядывая сквозь очки физиономию старика.

— Странные! — повторил маленький старик. — Нисколько! Вам они кажутся странными, потому что вы ничего об этом не знаете. Они забавны, но заурядны.

— Забавны! — невольно воскликнул мистер Пиквик.

— Да, забавны, не правда ли? — с дьявольской усмешкой отозвался маленький старик, а затем, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Я знал другого человека… Позвольте… сорок лет прошло с тех пор… он нанял старую, сырую, скверную квартиру в одном из самых старинных Иннов, которая много лет пустовала и стояла запертой. Пожилые женщины рассказывали множество историй об этой квартире, и ее, конечно, не назовешь веселой, но он был беден, а комнаты дешевы, и для него это было бы достаточным основанием, будь они в десять раз хуже. Ему пришлось купить кое-какую ветхую мебель, находившуюся в квартире, и между прочим огромный, громоздкий деревянный шкаф для бумаг с большими стеклянными дверцами, занавешенными изнутри. Совершенно бесполезная для него вещь, ибо у него не было никаких бумаг, а что касается одежды, он носил ее всю на себе, и больше никаких забот она не требовала. Итак, он перевез всю свою мебель — не набралось полной подводы — и расставил ее так, чтобы казалось, будто здесь не четыре стула, а дюжина. Вечером он сидел у камина и осушал первый стакан виски из тех двух галлонов, которые взял в кредит, и размышлял о том, будет ли когда-нибудь все это оплачено, и если будет, то через сколько лет, как вдруг глаза его остановились на стеклянных дверцах деревянного шкафа. «Эх, — сказал он, — не будь я вынужден купить эту безобразную штуку, по расценке старого маклера, я мог бы приобрести что-нибудь получше за те же деньги. Я вот что тебе скажу, старина, — продолжал он громко, обращаясь к шкафу, ибо больше ему не к кому было обратиться, — если бы стоило труда разбить твой старый остов, я бы в один момент бросил тебя в камин!» Едва произнес он эти слова, как из шкафа вырвался, казалось, какой-то звук, напоминающий слабый стон. Сначала он испугался, но решив после недолгих размышлений, что, должно быть, это застонал какой-нибудь молодой человек в соседней комнате, который обедал не дома, он положил ноги на каминную решетку и поднял кочергу, чтобы размешать угли. В эту секунду звук повторился, и за стеклянной дверцей, медленно приоткрывавшейся, предстал бледный, истощенный человек в запачканном и поношенном костюме, стоявший выпрямившись в шкафу. Человек был высокий и худой, на лице его отражались озабоченность и тревога; в оттенке кожи и во всей изможденной и странной фигуре было что-то такое, чего никогда не бывает у обитателей этого мира. «Кто вы такой? — спросил новый жилец, сильно побледнев, но тем не менее взвешивая в руке кочергу и целясь прямо в лицо джентльмену. — Кто вы такой?» — «Не бросайте в меня этой кочерги, — отозвался тот. — Если вы ее швырнете, даже прицелившись метко, она свободно пройдет сквозь меня, и вся сила удара обрушится на дерево за мною. Я — дух».