Марк Твен - Том 12. Из Автобиографии. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Если не считать этого последнего обстоятельства, сон дает совершенно правильное представление обо мне и о ней.

Во сне мне казалось, впрочем, естественным, что она поступится из-за рыбы своими религиозными взглядами.

Твичел прислал мне большую газетную вырезку с заголовком на пять столбцов: «Конец блестящей карьеры». Там сообщалось, что я живу в Лондоне в нищете и что семья меня бросила. Если бы это исходило от собаки, коровы, слона или других высших животных, я преисполнился бы ярости и отвращения, но это дело рук человеческих и нужно быть снисходительным.

Сегодня окончил книгу.

Снова окончил книгу. Дописал тридцать тысяч слов.

Меня посетил мистер Уайт, здешний корреспондент «Нью-Йорк джорнел», и показал две телеграммы из своей нью-йоркской редакции.

Первая: «Если Марк Твен умирает в Лондоне в нищете, шлите 500 слов».

Вторая (более поздняя): «Если Марк Твен умер в Лондоне в нищете, шлите 1000 слов».

Я объяснил ему, в чем дело, и продиктовал ответную телеграмму, примерно такую: «Джеймс Росс Клеменс, мой родственник, был серьезно болен две недели тому назад; сейчас он поправился. Слух о моей болезни возник из-за его болезни.

Слух о моей смерти сильно преувеличен. Я здоров. Марк Твен».

На континенте [72] Лето 1897 г. Твен с семьей провел в Швейцарии. Осенью они переехали в Вену. невозможно получить приличный бифштекс; он всегда пережарен, как святой на костре.

Одна лестница, другая, широкие ступени. Странная маленькая церковь, увенчанная двумя очень высокими шпилями, заостренными, как зубочистки. Когда птица садится на такой шпиль — кажется, что ее сажают на кол. Старинная дверь, укра-шенная барельефами: на одной стороне вооруженный рыцарь, на другой — епископ. В просторном притворе, в нишах, статуи шести святых в человеческий рост; снизу дощечки с надписями. Один — С. Петр, он держит золотой ключ. Под другим надпись — С. Клеменс; это мое имя, моя фамилия. Я был очень горд, что нашел своего прародителя в таком месте, в такой компании. Впрочем, наша семья отличалась всегда благочестием, и дай мне волю, из меня тоже получился бы отличный святой. На С. Клеменсе — каска; по-видимому, до того как выдвинуться, служил полисменом. Вокруг церкви большое кладбище.

На могилах полувековой давности — истлевшие цветы. Мир. Тишина. Аллеи обсажены кустарником.

Не подлежит сомнению, что больше всех пресмыкаются перед монархами и аристократами и больше всех извлекают из этого радостей именно американцы.

Не все, разумеется, но если уж американец берется за это — он вне конкуренции.

В деревушке, в штате Миссури, зарыт клад. Из полустертой записи стало известно, что там должно быть 980 долларов. Деревушка охвачена духом стяжательства. Ссоры, убийства. Находят клад. В нем 9 долларов 80 центов.

Духовных и военных судей из трусов, лицемеров и карьеристов можно фабриковать по миллиону в год, и еще останется сырой материал. Нужны пять веков, чтобы создать Жанну д’Арк или Золя [73] Отношение к Жанне д’Арк Твен выразил в книге «Личные воспоминания о Жанне д’Арк». Э.Золя, по словам Твена, был для него образцом писательской прямоты. .

Телеграмма из Кеокука, штат Айова: «Орион [74] Орион — старший брат М.Твена. скончался сегодня».

Ему было 73 года.

Все еще нет письма от Молли.

Мы не знаем, болел он или смерть была неожиданной.

В течение многих столетий Сатана занимает видное положение духовного главы четырех пятых людского рода и политического главы всего человечества; так что нельзя отказать ему в первоклассных организационных способностях. Рядом с ним все наши политики и папы римские — просто козявки, которых надо рассматривать под микроскопом.

У него нет ни одного оплачиваемого помощника. У него врагов — миллионы.

Одни поклоняются чинам, другие — героям, третьи — силе, четвертые — богу, и спорят из-за этого между собой; но все единодушно поклоняются деньгам.

Настоящий друг с тобой, когда ты не прав. Когда ты прав, всякий будет с тобой.

Есть только два рода мудрецов: одни кончают с собой, другие пьют, чтобы заглушить голос мысли.

Богу не хватает стойкости, твердых убеждений, характера. Ему следует быть католиком, или пресвитерианином, или кем-нибудь, все равно — но не стараться поспеть повсюду.

Давайте чертыхаться, пока есть время; в раю все равно не позволят.

Верный способ испортить дружеские отношения — сказать: «Нет, вы не так рассказываете эту историю». Потом рассказать по-своему.

Близкое знакомство ведет к фамильярности. Это верное замечание. Мы так почитаем истину, потому что редко имеем случай близко с ней познакомиться.

Когда вспоминаешь, что все мы умалишенные, странное объясняется и все становится ясно.

«Правда всесильна, и она побеждает». Возразить действительно нечего, кроме того, что это не так.

Нет сомнения, что христианство будет существовать даже через тысячу лет (в музее, в виде набитого чучела).

Всякому — свое. Святой Франциск Ассизский однажды сказал: «Каждый святой сумеет сотворить чудо, но кто из них сможет управлять приличной гости-ницей».

Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть — вот идеальная жизнь.

Некоторые утверждают, что между человеком и ослом нет никакой разницы; это несправедливо по отношению к ослу.

Этой ночью видел во сне китобойное судно, плавающее в капле воды.

Не под микроскопом, в действительности. Значит, люди, участвующие в этом плавании, уменьшились до такой степени, что почти незаметны богу, и он не обращает на них никакого внимания.

Лежал, раздумывая над этим. Решил написать спор микроскопа с большим телескопом. Из этого спора можно извлечь мораль.

Рассказ о Сатане-младшем, который появился в Ганнибале, посещал школу; те, кто знал его тайну, дружили с ним и очень его любили. Другие завидовали, а девочки не водились с ним потому, что от него пахло серой. Он постоянно творил чудеса; его друзья знали, что это настоящие чудеса, другие думали — фокусы [75] Сюжетный мотив незавершенной повести Твена «Школьный холм». .

Дорогие дикари! Со времени нашей последней встречи прошло двадцать семь лет. Многие из вас поседели с тех пор, облысели. Я был тогда ростом шесть футов, четыре дюйма; сейчас во мне пять футов и восемь с половиной дюймов; и с каждым днем я все убываю. Этот процесс коснулся и моих убеждений. Не могу сказать, чтобы я стал за это время специалистом по правде. Многие к тому времени, когда приходится умирать, уже истратили на земле всю правду, которой владели, и являются на тот свет с пустыми руками. У меня же осталось столько, что там просто ахнут…