Иоганн Гете - Годы учения Вильгельма Мейстера

Мелина стал оправдываться, уверяя, что это лишь примерные пожелания графа, вообще же постановка пьесы всецело предоставлена им.

— Я всей душой рад внести посильную лепту, дабы ублаготворить столь достойных господ, — заявил Вильгельм. — Моя пуза не знала до сей поры задачи приятнее, нежели попытка возвысить свой еще неверный голос во славу государя, заслужившего всяческое уважение. Надо об этом поразмыслить; быть может, мне удастся выставить нашу маленькую труппу в таком свете, чтобы она произвела хоть какой-нибудь эффект.

С этой минуты он стал усердно обдумывать порученное ему дело. Прежде чем заснуть, он успел уже наметить все в общих чертах; к утру план был вполне готов, сцены набросаны, а важнейшие тирады и песни даже положены на стихи и запечатлены на бумаге.

Тут же утром Вильгельм поспешил к барону поговорить о своих делах и заодно показал ему план. Барону план очень понравился, но и несколько озадачил его. Накануне вечером граф говорил совсем об иной пьесе, которую по его указаниям надо было переложить на стихи.

— Мне не верится, чтобы в намерения его сиятельства входило поручить изготовление пьесы в том виде, в каком изложил ее Мелина, — заметил Вильгельм, — по-моему, он лишь намеками указал нам правильный путь. Любитель и знаток высказывают художнику свои пожелания и предоставляют ему заботу о том, как создать само произведение.

— Ничуть не бывало, — возразил барон, — граф не сомневается, что пьеса будет поставлена не иначе, чем в том виде, п каком он изложил ее. Правда, в том, что предлагаете вы, есть отдаленное сходство с его замыслом, и если мы хотим отстоять ваш вариант и отвлечь графа от его первоначальной идеи, нам надо действовать через посредство дам. Лучше всего такие маневры удаются баронессе, важно, чтобы он понравился ваш план и она взялась бы его провести, — тогда считайте, что дело сделано.

— Нам все равно понадобится помощь дам, — сказал Вильгельм, — нашего состава и нашего гардероба вряд ли хватит для такой постановки. У меня был расчет на миловидных детей, которые снуют по дому, — это отпрыски камердинера и дворецкого.

И он попросил барона рассказать дамам об его плане. Тот вскоре воротился с известием, что дамы желают выслушать его самого. Вечером, когда мужчины сядут за игру, которая, кстати, нынче обещает быть нешуточной ввиду приезда некоего генерала, дамы, сославшись на недомогание, удалятся к себе, его же проведут потайной лестницей и предоставят полную свободу излагать свой замысел. Налет таинственности делает затею заманчивой вдвойне, баронесса, как дитя, радуется этому рандеву, а еще больше тому, что все устроено так ловко, секретно и наперекор воле графа.

Под вечер, в назначенный час, за Вильгельмом пришли и тайком провели его наверх. Баронесса оказала ему в маленьком будуаре такой прием, что он на миг вспомнил счастливые минувшие дни. Она проводила его в апартаменты графини, и тут у него все стали спрашивать и выпытывать. Он изложил свой план как можно прочувственней и живее, так, что успел совершенно увлечь обеих дам, а читатели наши, надо думать, не откажутся вкратце познакомиться с ним.

Пьеса откроется сельской сценой, где дети изобразят ту игру, в которой один ходит по кругу, стараясь завладеть чужим местом. На смену этой забаве придут другие, а затем, снова закружившись в хороводе, дети запоют веселую песню. После этого на сцену выйдут арфист с Миньоном, подстрекнут любопытство и приманят поселян; старик пропоет несколько песен во славу мира, покоя и радости, а Миньона пропляшет танец между яйцами.

Эти невинные забавы будут нарушены звуками воинственной музыки и нападением отряда солдат. Мужчины обороняются, но их побеждают, девушки убегают, но их догоняют. Кажется, все гибнет в общей сумятице, как вдруг появляется некто, чью роль еще не уяснил себе сочинитель, и сообщением, что близится полководец, водворяет спокойствие. В этом месте образ героя рисуется самыми радужными чертами; под звон оружия сулит он безопасность, ставит препоны разгулу и насилию. Начинается всеобщее торжество в честь великодушного полководца.

Дамы весьма одобрили этот план, утверждали только, что в пьесе нельзя обойтись без аллегории, дабы угодить его сиятельству. Барон порекомендовал превратить предводителя отряда в демона раздора и насилия; в заключение должна явиться Минерва, наложить на духа зла оковы, возвестить прибытие героя и воздать ему хвалу. Баронесса взяла на себя задачу убедить графа, что намеченный им план будет выполнен лишь с незначительным изменением; но при этом она поставила непременным условием, чтобы в финале пьесы на сцене оказался и бюст, и вензель, и княжеский убор, — без них всякие разговоры бесполезны.

Вильгельм уже предвкушал, какую тонкую лесть герою вложит в уста Минервы, тем не менее долго сопротивлялся, прежде чем уступить в этом пункте, впрочем, и понуждали его наиприятнейшим образом. Прекрасные глаза графини и приветливость ее обхождения все равно побудили бы его отказаться от самых прекрасных и счастливых находок, от столь желанного автору единства композиции, от удачно найденных штрихов и поступиться своей поэтической честью. Да и бюргерской его чести пришлось выдержать жестокую борьбу, когда дело вплотную подошло к распределению ролей и дамы настойчиво потребовали, чтобы он принял участие в спектакле.

Лаэрту досталась роль кровожадного бога войны. Вильгельм должен был играть предводителя поселян и декламировать весьма складные чувствительные стихи. Он попытался было упираться, но в конце концов сдался. Доводы его окончательно иссякли после заявления баронессы, что и театр-то в замке устроен для любительской труппы, и сама она рада сыграть в нем, если ее выступление будет подобающим образом предварено. После этого дамы очень приветливо отпустили пашего друга. Баронесса уверяла, что равных ему нет на свете, и проводила его до потайной лесенки, где ласковым рукопожатием пожелала ему доброй ночи.

Воодушевленный непритворным участием дам, Вильгельм теперь ясно видел свой замысел, оживший перед ним в ходе рассказа. Большую часть ночи и следующее утро он прилежно Занимался переложением на стихи диалогов и песен.

Работа была почти что закончена, когда его позвали в замок, где он узнал, что господа изволят завтракать и желают поговорить с ним.

Он вошел в залу, баронесса опять поспешила ему навстречу и, сделав вид, что здоровается с ним, успела ему шепнуть:

— О своей пьесе говорите лишь то, о чем вас спросят.

— Я слышал, вы усердно трудитесь над прологом, которым я хочу приветствовать принца, — крикнул ему граф. — Я одобряю ваше намерение ввести в действие Минерву и только хочу заранее обдумать, как одеть богиню, чтобы не оплошать с ее нарядом. Для этой цели я приказал принести из библиотеки все книги, где имеется ее изображение.