Станислав Китайский - Рассказ "Рупь делов"

Это было сказано так, что становилось понятно: с невесткой ей не жить, и он, Андрей, ломоть отрезанный. Она поняла, что не надо было его вот так сразу огорчать, и добавила:

— Дом не на кого оставить. Корова, курицы... Да я и раньше, бывало, съезжу на базар, так после этого города три дня больна. Как вы там живете — не знаю. Народищу кругом, машины эти смердят, все бегом, бегом. Я вон выйду на огород, гляну на бор, и сердце успокоится. Никуда мне боле не надо... А ты бы мог внучку-то привезти. Вдругорядь непременно привези.

Мать бегала от печки к столу, налаживала ужин и не видела, кивнул Андрей на ее слова или просто так просидел. Когда она, вытирая о цветастый передник длинные узловатые пальцы, взглянула на него, он прикуривал папиросу. Стаканчик перед ним стоял полный и еда не тронута.

«Насупился, — ласково проворчала Андреевна про себя. — Вылитый отец! Тот тоже никогда в рюмке радости не искал. Уважала его деревня. И этого могла бы зауважать...»

— Наших кого видел? — спросила она.

— Видел, — ответил он после глубокой затяжки. — Многих видел... Не знаешь, избу никто не собирается продавать?

«Это что же, — торопилась сообразить Андревна, — к чему это он? Ежели покупать, так это ни к чему — вон какая избища, а если продавать — так как же это?»

— Не слыхала, — сказала она, — не слыхала. А купить спрашивают. Пенсионеры больше, которые с севера. Там они молодыми поспевают. И сюда. Деревня-то — Кавказов не надо! Самое человеческое место. И город опять же рядышком! рупь — и там, рупь — и здесь...

Она еще говорила какие-то слова, но и сама их не слышала, а в голове крутилась и виделась летняя дорога по желтым взгоркам — если в город, то сизая, тревожная, а если сюда, то солнышко, солнышко и живые хлеба...