Элиза Ожешко - Ведьма
- Название:Ведьма
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы.
- Год:1948
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Элиза Ожешко - Ведьма краткое содержание
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.
В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Ведьма - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Мировой говорит, штраф за это заплатить… — говорил один.
Другой же, не слушая товарища, одновременно с ним тянул:
— Долг — святое дело, говорит, заплатить нужно.
— Деревья, говорит, рубил в панском лесу, срубил шесть штук, говорит, за каждую штуку заплатишь по рублю штрафу… — А если долгу не заплатишь, говорит, то опишут землю и продадут… — Не продадут! — говорю я, потому что еще не выкуплена, от правительства, значит, не выкуплена.
Теперь другой начал:
— А я в мировой съезд… пошел к Хацкелю и велел ему писать просьбу в мировой съезд… Пиши, говорю я ему, «гапеляцию», чтобы мне этого штрафу не платить…
А первый опять:
— Я к старшине!.. А что из этого будет?.. Должен я шинкарю, и другим людям я должен, и теперь они подают на меня в суд. Суд приказывает заплатить, а земля не выкуплена, от правительства, значит, не выкуплена… и продать ее нельзя… Кабатчик нехристь, подлая его душа, сейчас же спрашивает: — А сколько дашь за то, что напишу? — Злотый дам, говорю я, пиши! — Он смотрит мне в глаза и смеется… — Рубль дашь? — говорит. — Не дам, говорю я, ей-богу не дам… тридцать копеек дам… А он: — Рубль дашь?.. — Я обещал, ей-богу, обещал рубль… Чтоб его черти!..
А тот, который заботился о своих просроченных долгах, рассказывал дальше, слегка покачиваясь:
— Узнал я у старшины, ой, узнал… чтоб его… Земли не опишу, говорит он, потому что нельзя, еще не выкуплена, а хозяйство опишу за долги, да и продам, с публичного торгу, значит, продам, в одних рубахах останетесь… зачем было долги делать?
Вдруг они оба остановились и начали смотреть друг другу в лицо.
— Яков! — сказал один.
— Семен! — ответил другой.
И оба одновременно отозвались:
— А?
— Если бы быть богатым!
— Да, да!
— То мы не сделали бы долгов!
— Да!
— Девять душ в избе…
— У меня тринадцать… да еще двое в люльках…
— Земля такая плохая, что хоть плачь…
— А амбар так уж совсем обвалился… я и думаю: откуда тут лесу взять… вот и поехал ночью в лес… Так что ж? Не для одного бог создал лес… для всех создал…
— Землю придется отдать еврею в аренду за долг… хоть тайком. А самому наняться в работники куда-нибудь…
— Ой, горькая настала доля для меня и для моих деток….
Оба провели по глазам рукавами кожухов и, громко вздохнув, пошли рядом дальше… Они находились в эту минуту недалеко от креста, возвышавшегося на перекрестке дороги. Против них блестели желтым светом два освещенные окна корчмы, дальше темнели стены риг и хлевов, а на некотором расстоянии от них, среди сухих скелетов деревьев, темнела на поле одинокая усадьба кузнеца. При свете звезд можно было разглядеть запертую и молчаливую кузницу, белую от снега соломенную крышу избы и два золотистых бледных отблеска горевшего в хате огня, пробивавшегося сквозь замерзшие окна.
Один из мужиков, проходивших под крестом, протянул руку по направлению к этой усадьбе.
— Семен! — сказал он.
— Ну?
— Вон там денег много!
— Где это?
— А у кузнечихи…
— Ага! — подтвердил Семен, — должно быть, богатые люди, живут по-пански…
— Отчего им не жить, если чорт помогает ведьме…
— Помогает или не помогает, а все-таки им хорошо, когда у них деньги есть… — заметил Семен, а после минутного размышления махнул рукой и заворчал: — Так что ж из этого? Пес лохматый, ему тепло; мужик богатый, ему хорошо… Кузнецу и его женке хорошо, а мне от этого не легче…
— Еще тяжелей смотреть на чужое добро, когда горько человеку на свете…
— Да!..
В это время Яков Шишка остановился, как вкопанный, и, вытянув руку по направлению к усадьбе кузнеца, тихим сдавленным голосом прошептал:
— Бачил? Семен, бачил?
Семен тоже остановился и раскрыл широко рот. Что же на них так сильно подействовало? Падающая звезда! Она как-бы сорвалась с темного свода и, прочертив в воздухе кривую линию, похожую на золотую змейку, исчезла над самой избой кузнеца. На фоне ясной ночи это была мгновенная, но яркая вспышка. Яков повторил вопрос:
— А что, бачил?
— Чаму не бачил? Бачил, — зашептал Семен, — мы о них говорили, и на их же избу упала звезда…
Яков тряхнул головой и громко расхохотался:
— Ой, дурень ты, дурень, — говорил он, — так ты думаешь, что это звезда упала?..
— Ну да!
— А это вот чорт был, что нес через трубу ведьме деньги!
— Не может быть!? — воскликнул Семен и, подняв ко лбу руку, принялся креститься.
— А разве ты никогда не слышал этого?
— Слышать-то слышал, что так бывает на свете, но видеть не видел…
— Ну, так теперь увидел… Во имя отца, и сына, и духа святого…
— Аминь! — в один голос окончили оба, а Семен еще раз протяжно выразил свое удивление. После этого он пошел вперед более уверенным и ровным шагом, как будто туман от водки, которую он выпил в местечке, вылетел у него из головы. Он глубоко задумался над чем-то и затем проговорил:
— Яков!
— А?
— Знаешь ты что? Я уж не побрезговал бы и чортовыми деньгами, чтобы только выпутаться из беды… чтобы не описывали да не продавали хозяйства.
— Как ведаешь… как знаешь… — равнодушно ответил Яков.
— Может быть, кузнечиха и заняла бы… — продолжал опять неуверенным голосом Семен.
— Как ведаешь… как знаешь… но плохо будет…
— Отчего плохо?
— Вот так! Не годится продавать христианскую душу…
— И то правда…
— Ты не делай этого, — учил Яков, поднимая кверху палец, — не годится… Надо ксендзу рассказать на исповеди, что было у тебя такое искушение…
Семен опять задумался, но минуту спустя поднял голову с внезапной решимостью.
— А шел же ты в барский лес воровать дерево, когда тебе понадобилось амбар строить?
— Ой ты, дурень! — крикнул Яков, — как ты можешь равнять такие вещи? Лес божий и господь бог сотворил его для всех, а ведьмины деньги — чортовы, и она сама — враг бога и людей…
— Так что ж! — возразил со злостью Семен, — все-таки мировой велел тебе заплатить штраф, а ты меня не называй дурнем… слышишь? Не имеешь права! Сам дурень, а к тому же и вор!
Они начинали уже ссориться, но в это время на них упал свет из окон корчмы, мимо которой они проходили. Из кабака неслись гул разговоров и пиликанье скрипок. Оба они остановились, как вкопанные.
— Зайдем! — сказал Семен.
— Зайдем… — согласился Яков.
— На минутку.
— На минутку… погулять!
Довольно обширное помещение корчмы с глиняным полом и низким, черным от грязи потолком ярко освещено было лучинами, воткнутыми в щели печи. Печь эта была сверху донизу увешена сушившимся после стирки бельем шинкаря и его семьи. На длинном и узком столе горела сальная свечка, криво торчащая в выдолбленной брюкве, и стояло несколько оловянных чарок, из каких мужики обыкновенно пьют в корчмах водку. До этого из них пили вон те важные и степенные хозяева, которые теперь, сидя на скамейках по обеим сторонам стола, вели между собой шумный, но серьезный и солидный разговор. Их просторные тулупы с широкими воротниками из черных или серых смушек; тяжелые, но цельные и высокие до колен сапоги; выражение их лиц, спокойных или улыбающихся, — все ясно говорило о том, что это были зажиточные и самые степенные жители Сухой Долины. Они пришли сюда не для того, чтобы кутить, и не от безделья, а для того, чтобы, во-первых, немного повеселиться в компании в долгий зимний вечер, и еще затем, чтобы поговорить и посоветоваться о делах, касающихся всей деревни. Сперва они велели подать себе водки, пили ее из оловянных чарок, приветливо говоря соседям: «На здоровье! На счастье!» После этого они отодвинули чарки на середину стола и больше уже не трогали их. Выпили по «крючку» и довольно. Если бы это был какой-нибудь веселый случай: крестины, свадьба, завершение какого-нибудь торга или что-нибудь подобное, то они пили бы, вероятно, гораздо больше. Но без причины они не привыкли напиваться, уважая в себе достоинство зажиточных и честных хозяев и отцов семейства и бывших или нынешних должностных лиц волости.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: