Джек Лондон - Первобытный зверь

— Ладно, Сэм, — гласил ответ.

— Это будет для вас испытанием, — предупредил его Стьюбенер. — Вам, может, не удастся выбить его на последнем раунде.

— Слушайте хорошенько! — Пэт остановился, чтобы придать вес своему обещанию, а затем взял в руки томик стихов Лонгфелло [4] Лонгфелло (1807–1882) — знаменитый американский поэт, перенесший английский идиллический романтизм на американскую почву. Его созерцательная поэзия — одна из форм «ухода от жизни» мелкобуржуазной американской интеллигенции 30—40-х годов (в переломный момент начала развития промышленного капитала). .— Если я его не выбью, то никогда больше не стану читать стихов, а это кое-что да значит для меня.

— Да, конечно! — торжествующе воскликнул импресарио. — Хотя я никак не могу понять, зачем вам вся эта ерунда нужна.

Пэт вздохнул, но ничего не ответил. За всю свою жизнь он видел лишь одного человека, интересовавшегося поэзией, и это была как раз та рыжая учительница, от которой он искал спасения в лесах.

— Куда это вы? — удивленно спросил Стьюбенер, глядя на часы.

Пэт, положив руку на ручку двери, остановился и повернулся к нему.

— В Академию наук, — сказал он. — Сегодня вечером один профессор прочтет лекцию о Броунинге, а Броунинга без посторонней помощи понимать очень трудно. По временам мне кажется, что мне следовало бы посещать какие-нибудь вечерние курсы.

— Но, черт побери, Пэт! — в ужасе воскликнул Стьюбенер. — Сегодня вечером ваш матч с Летучим Голландцем.

— Я знаю. Но мне на арене нечего делать до половины десятого или до без четверти десять. Лекция кончится в девять часов пятнадцать минут. Если вы хотите, то, для верности, можете заехать за мной на машине.

Стьюбенер беспомощно пожал плечами.

— Вам нечего беспокоиться, — убеждал его Пэт. — Отец обычно говорил, что хуже всего приходится в часы перед состязанием и что нередко боксеры теряли, потому что в эти часы вынужденного безделья, раздумывая и беспокоясь, только падали духом. Что ж, вам никогда не придется из-за меня волноваться. Вам, собственно, следовало бы радоваться, что я в состоянии идти слушать лекцию.

И позже, вечером, наблюдая великолепное зрелище пятнадцати раундов бокса, Стьюбенер неоднократно усмехался при мысли, что подумали бы все эти любители бокса, если бы узнали, что этот восхитительный призовой боксер приехал сюда, на матч, из Академии наук, с лекции о Роберте Броунинге.

Летучий Голландец был молодой швед, отличавшийся необыкновенной любовью к боксу и феноменальной выносливостью. Он никогда не отдыхал, всегда готов был перейти к нападению, и наступал, и боролся от гонга до гонга. Его руки взлетали в воздухе, словно цеп, а в обхвате он выдвигал плечи, и едва ему удавалось освободить руку — наносил удар. Это был ураган от старта до финиша [5] Старт — момент начала состязания; финиш — последняя, решающая часть спортивного состязания. — этим он и заслужил свое прозвище. Ему недоставало лишь чувства времени и расстояния. Все же он был победителем во многих состязаниях, потому что из дюжины или более ударов один все же достигал противника. Пэту приходилось стараться — он хорошо помнил, что не должен выбивать противника до пятнадцатого раунда. Хотя ему удавалось избегать серьезных повреждений, он не мог оградить себя от этих неустанно взлетающих перед ним перчаток. Но это была хорошая тренировка, и он по-своему наслаждался этим поединком.

— Что ж, можете вы его выбить? — шепнул ему на ухо Стьюбенер в минутный перерыв после пятого раунда.

— Конечно, — был ответ.

— Вы знаете, до сих пор еще никому не удавалось его нокаутировать, — предупредил его Стьюбенер раунда через два.

— Боюсь, что мне придется поломать суставы в таком случае, — улыбнулся Пэт. — Я знаю свой удар и знаю, что что-нибудь должно разбиться. Не пострадает он — значит, пострадают мои суставы.

— Как вы думаете, удастся вам его нокаутировать? — спросил Стьюбенер по окончании тринадцатого раунда.

— В любой момент, говорю вам.

— Ладно, Пэт, дайте ему додержаться до пятнадцатого раунда.

На четырнадцатом раунде Летучий Голландец превзошел самого себя. При первом же ударе гонга он ринулся через всю арену к противоположному углу, где Пэт поднимался со своего места. Весь зал разразился криками и рукоплесканиями, все поняли, что Летучий Голландец играет последнюю ставку. Пэт, чувствуя весь комизм положения, забавлялся тем, что встретил эту ураганную атаку пассивным сопротивлением и не сделал сам ни одного выпада. Ни одного удара, ни одной финты, ничего — на протяжении трехминутного яростного нападения. Это была редкостная картина: он лишь изредка закрывал левой рукой склоненное лицо или прикрывал правой рукой живот; по временам он, меняя тактику нападения, защищал обеими перчатками лицо или локтями и руками закрывал середину туловища; он все время двигался, неловко шевелил плечами или, припадая к противнику, парализовал его усилия; не пытаясь бороться и не делая выпадов, он извивался под ураганными атаками противника и градом ударов, падавших с быстротою барабанной дроби на его руки.

Сидящие близко к арене видели всю сцену и оценили ее, но остальные зрители, не разобрав, в чем дело, повскакали с мест, кричали и аплодировали в ложном предположении, что Пэт беспомощен и не в силах защищаться под градом сыплющихся на него ударов. По окончании раунда пораженные зрители опустились на свои места — Пэт, как ни в чем не бывало, спокойно шел в свой угол. От него должно было остаться лишь мокрое место, а ему хоть бы что, точно ничего особенного не происходило.

— Как вам удастся с ним справиться? — взволнованно спросил Стьюбенер.

— В десять секунд, — гласило утверждение Пэта. — Смотрите в оба.

Теперь не могло быть никаких сомнений. Когда ударил гонг, и Пэт вскочил на ноги, все сразу поняли, что в первый раз за матч он будет серьезно бороться со своим противником. На этот счет не ошибался ни один из зрителей. Летучий Голландец, как и все остальные, понял предостережение и в первый раз за свою карьеру боксера заметно волновался при встрече на середине арены. Менее одной секунды они простояли друг против друга. Затем он ринулся на Пэта, и Пэт хорошо рассчитанным ударом поверг его замертво на землю.

С этого матча имя Пэта Глэндона начало приобретать известность. Любители бокса и репортеры занялись им. Летучий Голландец был нокаутирован в первый раз в своей жизни. Его победитель показал себя гением самозащиты. Его предыдущие победы не были случайными. Обе его руки были одинаково сильны. Такой великан, как он, пойдет далеко! По утверждению репортеров, прошло то время, что он тратил свои силы на третьестепенных боксеров. Где Бен Мензис, Рифи Ред, Билл Таруотер и Эрнст Лоусон? Пора им было помериться силами с этим юношей, который показал себя таким замечательным боксером. Где это пропадает его импресарио и почему он не посылает вызова им?