Готфрид Келлер - Зеленый Генрих

— Что за приключение! — воскликнул теперь и я в изумлении. — Никто бы не поверил, что такое может случиться! — Я снова взглянул на девушку, которая следила за моими движениями с нескрываемым и радостным любопытством, широко раскрыв удивленные глаза; затем я продолжал: — Но вас я тоже уже видел и теперь понимаю, как попали к вам эти вещи; не случалось ли вам заглядывать однажды в окно к старому Иозефу Шмальхеферу и спрашивать про старинные чашки, в то время как кто-то играл там на флейте?

— Как же, как же! — воскликнула она. — А ну-ка, дайте я посмотрю!

И она без стеснения начала меня разглядывать, положив руки мне на плечи.

— Где же сегодня были у меня глаза? — сказала она еще более удивленно. — Конечно, это так! Я видела это лицо в логове старого колдуна, как его называет отец. И вы тогда играли «Пусть солнце скрыто облаками» — не правда ли, господин Генрих… господин Генрих Лее? А как дальше?

— «Незримое, царит оно! Ужели, боже, править нами слепому случаю дано?» А как же теперь все это понимать?

— Что же, если оставаться в пределах мифологии, я скажу так: пусть уж правит нами прелестное слепое божество случая, пока оно проделывает такие милые шалости! Ему следует приносить в жертву только свежие розы и миндальное молоко, чтобы оно всегда так легко, незаметно и благотворно правило нами! Ну, а теперь вы должны быть приняты по всей форме, достойно сего замечательного события и так, как этого требуют обстоятельства! Здесь, в доме, есть скромная комната для гостей. Я сейчас же дам нужные распоряжения. — вам следует прежде всего переодеться. Останься пока здесь, Розхен, чтобы никто не обидел бедного господина Лее! — С этими словами она быстро вышла.

Я не знал, должен ли был считать этот новый поворот в моей судьбе счастьем, и со вздохом разглядывал свои рисунки, которые столь неожиданно обрел, чтобы потерять их снова. Розина, которая быстро освоилась с радостным душевным расположением своей госпожи и, видимо, считала меня застенчивым, приветливо сказала:

— Не беспокойтесь ни о чем! Господин граф и барышня поступают всегда так, как им нравится и как они считают правильным! И то, что они делают, они делают искренне, не заботясь о том, что скажут соседи.

— Час от часу не легче! Как, неужели дом этот принадлежит графу? — спросил я, скорее испуганный, чем приятно удивленный.

— А вы разве не знаете? Графу Дитриху В…бергскому. Итак, сверх всего меня ожидало новое унижение, — я ведь не умел вести себя с людьми из совершенно неведомых мне высших слоев общества; никогда в жизни я не встречался с одним так называемым графом, и у меня были фантастические представления об образе жизни и требованиях подобных господ; я питал к ним вражду, вызванную прирожденным чувством равенства, которое свойственно швейцарскому гражданину. Потом мне пришло в голову, что, будь хозяин этого дома даже крестьянин, я в своих стоптанных и разбитых башмаках уже не мог стоять с ним на равной ноге, и я впал в полную растерянность от того оборота, который приняло мое странствование. Однако добрая девушка продолжала успокаивать меня, желая придать мне мужества:

— Господин граф, конечно очень удивится и обрадуется, встретившись с вами так неожиданно. Потому что когда он в первый раз привез из города эти рисунки и потом, когда постепенно прибывали еще и еще, господа целыми днями их рассматривали, и папка все время лежала раскрытой.

Спустя некоторое время вернулась Дортхен.

— Прошу вас, подымитесь этажом выше! — сказала она. — Розхен вам посветит, а ее отец поможет вам устроиться. Располагайтесь, как вам будет удобно, насколько это возможно за такой короткий срок, чтобы вы могли встретить папу вполне отдохнувшим, а мне не пришлось бы получать замечания за плохое гостеприимство.

Я поднял свой дорожный мешок, но его подхватила Розхен и понесла впереди меня; она со свечой в руках поднялась на второй этаж флигеля, куда я отправился, предоставив себя воле провидения. Я оказался в комнате садовника, — он сидел вместе с кистером за вечерним стаканом вина и встретил меня как человека, не вызывающего никаких сомнений, да и кистер теперь видел во мне желанного гостя, которого ждали и который, очевидно, странным своим появлением хотел лишь сыграть своеобразную шутку. Садовник повел меня несколькими ступеньками выше, в другую часть флигеля, обращенную к замку, — там была небольшая комнатка, пристроенная к домику и опиравшаяся на деревянные колонны. Этот как бы привешенный снаружи мезонин сплошь, от подножия колонн до самой крыши, зарос пурпурно-красной жимолостью; в комнате стояла кровать и было так много мебели, что здесь можно было не только провести ночь, но и жить со всеми удобствами.

На стульях меня ждало отличное платье, и садовник предложил мне переодеться. Но чтобы не делать этого, я предпочел сразу же лечь в постель, тем более что у меня закрывались глаза, и я попросил садовника, как только я лягу, взять мою мокрую одежду, чтобы ее высушили и почистили. Когда я после всего происшедшего лежал наконец в темноте, послышался шум подъезжающих экипажей и лай собак. Это, несомненно, граф возвращался домой. Но я был рад выпавшей мне отсрочке, благодаря которой я мог в этот вечер не представляться ему.

У Лунного озера.

Акварель. 1873 г.

Спал я так крепко и так долго, что проснулся лишь в середине дня. Мое платье было давно приведено в порядок и неслышно принесено в комнату; когда я взглянул на него, я еще раз порадовался сделке, заключенной с любезным евреем. Так нередко в определенный момент ощущаешь особую ценность той или иной вещи. Скромный доход от моей работы в виде приличного платья показался мне в эту минуту более желанным, чем в другое время могла бы показаться вдвое или вчетверо большая сумма.

Пока я одевался, в дверь мою постучали. Я сказал: «Войдите!» Дверь широко открылась, и на пороге показался высокий красивый мужчина; не выпуская дверной ручки, он внимательно оглядел комнату и ее обитателя. У него была окладистая борода, тогда еще редко встречавшаяся, которая, как и голова его, была слегка тронута сединой; на нем была короткая серая куртка охотника с роговыми пуговицами.

— Добрый день! Извините, прошу вас! — произнес он звучным низким голосом. — Я только хотел взглянуть, как себя чувствует мой гость.

— Я чувствую себя прекрасно, господин граф, — если в вашем лице я действительно имею честь приветствовать хозяина этого дома! — ответил я, слегка смущенный, отложил гребень, которым как раз причесывался, и поклонился, как умел.