Джон Пристли - Улица Ангела

— Живее поворачивайся, Стэнли! — произнес тот же самый голос, но, увы, совсем другим тоном. — Я же говорил, что эти письма должны быть отосланы сегодня. Скопируй их и беги на почту. Конверты приготовил?

По дороге домой мистер Смит просматривал в трамвае вечернюю газету, ища воззвания к «Бережливым» и к «Мелкому вкладчику». Одно из таких объявлений вопрошало его (не в первый раз), что он намерен делать «на склоне лет», и, хотя у него на этот вопрос все еще не было ответа, он теперь мог смелее читать его. Для человека в его положении он уже недурно обеспечен: у него кое-что отложено на черный день в почтовой сберегательной кассе. А теперь он сможет откладывать больше фунта в неделю. Если, скажем, делать так в течение десяти лет, а то и пятнадцати, а может быть, и увеличить сумму, если фирма будет так процветать и ему дадут еще прибавку, — тогда… конечно… Он погрузился в отрадные размышления.

Дома он застал Эдну в одиночестве у камина. Она сидела, горестно сложив руки, с красными, опухшими глазами.

— Алло, алло! — воскликнул он. — Что тут у вас случилось?

— Я потеряла место, — пробормотала Эдна в огонь.

— Да, как тебе это нравится? — Миссис Смит влетела в комнату с кастрюлей в руках. — Говорила я ей вчера, что надо быть осторожнее, раз уже есть люди, которые хотят ее выжить, а сегодня, полчаса тому назад, она является с новостью, что у них была основательная чистка, — короче говоря, наша мисс уволена.

— Это не моя вина, — сказала Эдна, как уже много раз в таких случаях говорила раньше.

— Ступай-ка наверх и приведи себя в порядок, — прикрикнула на нее мать. — Обед будет готов через минуту, а с такой физиономией неприлично садиться за стол. Ты нам испортишь аппетит. И не вздумай из-за того, что тебя уволили, говорить мне, что не хочешь есть. Марш к себе в комнату и не заставляй нас дожидаться тебя весь вечер.

— Как это вышло? — спросил мистер Смит с покорным отчаянием человека, уже не раз, а множество раз переживавшего такие события. На лице его было выражение, знакомое всем женам, которым остается лишь удивляться, почему мужья воображают, что в их семейной жизни не должно случаться никаких неприятностей.

— А я стою с кастрюлей в руках, что ты скажешь! — со смехом воскликнула миссис Смит. — Садись за стол, папа, и сиди смирненько, я вмиг подам обед, хотя один Бог знает, на что он будет похож после того, как меня так ошарашили и расстроили!

Оставшись один, мистер Смит лишний раз пришел к заключению, что жене его можно позавидовать. Она по всякому поводу поднимала много шуму и суеты, гораздо больше, чем он, но, в сущности, ей не так уж были неприятны разные передряги и даже удары судьбы. Какое угодно событие, хотя бы явно неблагополучное, возбуждало ее, она упивалась им. Ее тяготило только спокойное существование, когда каждый день похож на другой.

Она влетела в столовую, как вихрь, внося с собой вкусный аромат жаркого.

— Садись, папа. Мы не будем ждать Эдну. Она сейчас придет. Положи себе побольше жаркого, потому что тут не мясо, а одни кости. Копни-ка там поглубже, найдешь гарнир из ячневой крупы, она полезна для твоего старого желудка.

— Ну, так что же там вышло с Эдной?

— Насколько я понимаю, ее винить нельзя, хотя она, должно быть, держала себя слишком смело. Да, Эдна независима, но что же, лучше это, чем другая крайность. И в конце концов она еще ребенок. Я знаю, работа ей нравилась и она хотела там остаться. Я бы с удовольствием сходила в Финсбери-парк и по-своему поговорила с этим заведующим, или как его там. У них всюду любимчики… Конечно, Эдна только недавно поступила, и ей следовало вести себя потише, но разве девушка не имеет права сказать слово в свою защиту, — уж не я, во всяком случае, буду ее за это бранить. Ее травили, вот она и защищалась… Раз-другой ляпнула такое, чего не следовало, ну, ее и прогнали.

Из рассказа миссис Смит было не совсем ясно, почему Эдну вдруг уволили из большого мануфактурного магазина, где она служила, но мистер Смит, по-видимому, удовольствовался ее объяснением, так как больше ни о чем не спрашивал. Такие истории были для него не новость, и он знал, что не стоит и пытаться — все равно не узнаешь толком, что произошло.

Пришла Эдна, уже такая, как всегда, если не считать несколько трагического выражения лица.

— Когда же ты получаешь расчет, Эдна? — спросил у нее отец.

— На этой неделе. И чем скорее, тем лучше. Если бы не надо было получить жалованье за неделю, я бы уж завтра не пошла в магазин. Свиньи! Девушки, которые там раньше служили, например Айви Эрмитедж, говорили мне, что так будет, но я не верила, пока сама не убедилась.

— Ну, а дальше что? — спросил мистер Смит немного устало.

— Ты, папа, не беспокойся. Я не собираюсь торчать дома без дела. Найду что-нибудь.

— Ей хочется поступить к мадам Риволи на Хай-стрит, — пояснила миссис Смит, — и основательно изучить это дело.

— Какое? Передай, пожалуйста, салат, Эдна.

— Там делают шляпы. Ты знаешь мастерскую мадам Риволи на Хай-стрит? Там я купила хорошенькую красную шляпку, которая еще потом упала в воду в Хастингсе. Теперь мастерская перешла к миссис Толбот — той, у которой муж умер, объевшись устрицами, года четыре назад, и после этого все их знакомые долго в рот не брали устриц. Ну так вот, это та самая миссис Толбот, маленькая женщина, похожа на француженку, одевается очень хорошо, но, по-моему, чуточку крикливо. Помнишь, папа, я как-то указала тебе ее на улице, а ты сказал, что если бы у тебя были такие худые ноги, ты бы старался их прятать, а не выставлял напоказ. И я боялась, что она услышит…

— Ага, после этого вы еще говорите, что у меня злой язык! — воскликнула Эдна. — А сами-то! И главное — про кого! Про миссис Толбот! Нет человека милее.

— От тебя требуется только одно: чтобы ты не совалась не в свое дело, — обрезала ее мать, забывая, что это именно ее дело. — Если тебе скучно, можешь принести из кухни пудинг и еще чем-нибудь помочь мне по хозяйству. Только осторожно неси. Закрой салфеткой.

— А где ты познакомилась с этой мадам Риволи? — спросил мистер Смит.

— Нигде. Это просто название, папа, понимаешь? До миссис Толбот хозяйкой мастерской была мисс Маргетройд. А название это — чтобы приманивать заказчиц, чтобы думали, будто все шляпы у них — парижские модели. Но все равно, это лучшая шляпная мастерская в нашем районе. Если тебе известна в Сток-Ньюингтоне какая-нибудь другая получше, я бы желала, очень желала узнать ее адрес. Единственное, из-за чего я не заказываю у мадам Риволи, — это цены. Цены у них жуткие, лучше уж прямо идти в Вест-Энд. Миссис Толбот имеет порядочный доход. Впрочем, не думаю, чтобы мастерская целиком принадлежала ей — наверное, она только ею заведует. Мне даже кто-то говорил, что настоящие владельцы — два еврея. А теперь, Эдна, — миссис Смит вскочила и взяла пудинг из руки дочери, — живей беги за тарелками, и все будет в порядке. Ну, вот и пудинг. На вкус он лучше, чем на вид. Достаточно тебе, папа?