Роальд Даль - Книготорговец

Теперь утес и мрак были уж рядом, и стало ясно: если я медленно не остановлюсь, то очень скоро упаду в пропасть. Еще раз попробовал упасть — и опять оказался на ногах, продолжая бег.

Я побежал еще быстрее, оказавшись на утесе, вбежал прямо в темноту и стал падать.

Сначала совсем темно не было. Я видел деревца, которые росли на почти отвесной стене утеса, и хватался за них. Несколько раз я ухитрялся зацепиться за ветку, но она всегда сразу же ломалась, потому что я был слишком тяжелый и падал слишком быстро, а когда мне удалось обеими руками вцепиться в толстый сук, все дерево сразу же наклонилось вперед, и я услыхал, как рвутся, один за одним, его корни, и вот — все дерево вырвалось из тела утеса и полетело вниз. И я продолжал падать. Потом стало темнее, потому что солнце, ясный день и поля остались высоко вверху, за утесом, и, пока я падал, я держал глаза открытыми и видел, как мрак из серо-черного превращается в черный, из черного — в ярко-черный, а из ярко-черного в густо-черный и разливается повсюду чернотой, которую можно потрогать, а увидеть нельзя. Но я продолжал падать, и было до того черно, что нигде не было ничего, и было незачем что-то делать, или о чем-то заботиться, или про что-то думать. Все бесполезно.

— Сегодня утром вы выглядите лучше. Много лучше.

Снова тот самый женский голос.

— Здрасьте.

— Здрасьте. Мы уже и не надеялись, что вы когда-нибудь придете в себя.

— Где я?

— В Александрии, в госпитале.

— И давно я тут?

— Четверо суток.

— А который час?

— Семь утра.

— А почему я ничего не вижу?

Я слышал, как она подошла чуток поближе.

— Ну, мы же забинтовали вам голову, и повязка попала на глаза. Немножко.

— А долго так будет?

— Совсем чуть-чуть. Не беспокойтесь. Все в порядке. Вам очень повезло, если честно сказать.

Я дотронулся до своего лица пальцами, но ничего не почувствовал. Точнее, я почувствовал не лицо, а что-то другое.

— А что у меня с лицом?

Я услышал, как она подошла ко мне вплотную и почувствовал ее ладонь на своем плече.

— Больше не надо разговаривать. Вам нельзя разговаривать. Вам от этого плохо. Лежите себе тихонько и ни о чем не беспокойтесь. У вас все хорошо.

Я слышал ее шаги: она удалялась от меня, а потом я услышал, как она открыла дверь и закрыла ее за собой.

— Сестра, — сказал я. — Сестра. Но ее уже не было.