Роальд Даль - Рассказы о привидениях

Мастак! Это слово перенесло Эвертона в далекое прошлое; если быть точным, в детство, проведенное в респектабельном доме на Белгрейв-сквер, где он впервые услышал его именно в таком значении. Его десятилетняя сестра Гертруда питала страсть к жаргонным словечкам и однажды заявила, что будет мастаком во французском. Раньше знатока называли „мастаком“ или „докой“. Но кто такой „мастак“ в наши дни? Он уже много лет не слышал этого выражения.

— Где ты научилась так говорить? — спросил он таким странным тоном, что Моника с беспокойством посмотрела на него.

— Я неправильно выражаюсь? — напряглась она. Она вела себя, как ребенок, который перешел в новую школу и боится, что еще не успел выучить модные словечки.

— Это сленговое выражение, — холодно пояснил пурист. — Раньше так называли специалиста своего дела. Где ты его услышала?

Она не ответила и улыбнулась загадочной, по-детски кокетливой улыбкой. Она всегда отмалчивалась, но ее молчание больше не было угрюмым. Она быстро менялась и тем самым приводила в замешательство своего опекуна. Перекрестный допрос не удался, и он решил посоветоваться с мисс Гриббин.

— Этот ребенок читает неизвестно что, — заявил он.

— В настоящее время она не расстается с Диккенсом и Стивенсоном, — ответила мисс Гриббин.

— Тогда где она набирается жаргонных словечек?

— Не знаю, — разозлилась секретарша, — и уж совсем непонятно, где она научилась играть в „кошкину люльку“ {5} 5 Игра с веревочкой, надетой на пальцы. Другое название — «кошки на колыбель». Ср. также название романа Курта Воннегута «Cat's Cradle». .

— Что? С веревочкой? Она в нее играет?

— На днях я видела, как она сложила весьма сложную и замысловатую фигуру. И не пожелала объяснить, где она этому научилась. Я взяла на себя труд расспросить слуг — никто ей ничего не показывал.

Эвертон нахмурился.

— Насколько мне известно, в библиотеке нет книг, в которых описываются игры с веревочкой. Как вы думаете, может быть, она тайком подружилась с кем-то из деревенских детей?

Мисс Гриббин покачала головой.

— Для этого она слишком разборчива. Кроме того, она редко ходит в деревню одна.

На этом их разговор закончился. С любознательностью естествоиспытателя Эвертон внимательно наблюдал за девочкой, стараясь не вызвать в ней подозрений. Она быстро развивалась. Он с самого начала знал, что она должна развиваться, но процесс ее развития поражал, озадачивал его и опровергал заранее сложившуюся теорию. Неухоженное дерево не только росло, но и подавало признаки культивирования. Словно на Монику оказывали влияние внешние силы, не имеющие никакого отношения ни к нему, ни к другим обитателям дома.

Зима не хотела сдаваться, и мрачные дождливые дни вынуждали мисс Гриббин, Монику и Эвертона сидеть дома. Он не выпускал девочку из-под своего пристального наблюдения, и однажды темным тоскливым днем, проходя мимо так называемой классной комнаты, он остановился и прислушался. И внезапно осознал, что его поведение напоминает банальное подслушивание. Между психологом и джентльменом завязалась короткая борьба, в которой джентльмен временно одержал верх. Громко топая ногами, Эвертон подошел к двери и распахнул ее.

Его охватило смутное беспокойство, и это чувство было ему хорошо знакомо. В последние дни время от времени, как правило, после наступления темноты, он заходил в пустую комнату с ощущением, что пока он не переступил порог, в комнате кто-то находился. Причем его появление спугнуло не одного-двух, а целую толпу. Он скорее чувствовал, чем слышал, как они бросаются врассыпную, быстро и бесшумно, будто тени, разлетаются по самым невероятным укрытиям, откуда, затаив дыхание, наблюдают за ним и ждут, когда он уйдет. Сейчас он оказался в такой же напряженной атмосфере и огляделся вокруг, словно ожидая увидеть кучку детей на полу в центре комнаты или обнаружить их укрытия. Если бы в комнате стояла мебель, он бы невольно принялся искать глазами туфельки, выгладывающие из-под столов или кушеток, края одежды, торчащие из шкафа.

Однако, кроме Моники, в продолговатой комнате никого не было — от стены до стены и от пола до потолка. Моника стояла перед большим высоким окном, усеянным мелкими каплями дождя, и подняла голову, когда он вошел. Он еще успел увидеть, как с ее губ сползла улыбка. По едва заметному движению плеч он понял, что она что-то прячет в руках за спиной.

— Привет, — произнес он с наигранной веселостью, — чем ты тут занимаешься?

— Ничем, — ответила она, но не так угрюмо, как делала это прежде.

— Перестань, — сказал Эвертон, — так нельзя. Ты разговаривала сама с собой, Моника. Ты не должна этого делать. Это дурная и очень, очень глупая привычка. Ты сойдешь с ума, если вовремя не остановишься.

Она опустила голову.

— Я не разговаривала с собой, — игриво, но в то же время осторожно ответила она тихим голосом.

— Чушь. Я тебя слышал.

— Я не разговаривала с собой.

— Ас кем же еще? Здесь больше никого нет.

— Сейчас — нет.

— Что значит „сейчас“?

— Они ушли. Думаю, вы их напугали.

— О ком ты говоришь? — он сделал шаг в ее сторону. — Кого ты называешь они ?

В следующую секунду он разозлился на себя. Он воспринимает ее слова слишком серьезно, а ведь ребенок всего-навсего смеется над ним. Она словно праздновала победу, заставив его принять участие в придуманной игре.

— Вы не поймете, — заявила она.

— Я понимаю только одно — ты понапрасну тратишь время и ведешь себя, как маленькая глупая девочка. Что ты прячешь за спиной?

Она протянула правую руку, разжала пальцы и показала наперсток.

— Почему ты его спрятала? — удивился он.

На ее губах заиграла загадочная улыбка — ее постоянная улыбка последних дней.

— Мы с ним играли. Я не хотела, чтобы вы узнали.

— Ты имеешь в виду, что ты с ним играла. И почему ты не хотела, чтобы я узнал?

— Из-за них. Я думала, вы не поймете. Вы и в самом деле не понимаете.

Он понял, что сердиться или проявлять нетерпение бесполезно, и заговорил более мягким тоном, попытавшись даже проявить понимание.

— Кто такие они? — спросил он.

— Просто они. Другие девочки.

— Понятно. И они приходят с тобой поиграть, да? И убегают каждый раз, когда появляюсь я, потому что я им не нравлюсь. Верно?

Она покачала головой.

— Дело не в том, что вы им не нравитесь. Думаю, они ко всем хорошо относятся. Просто они очень застенчивы. Они очень долго боялись меня. Я знала, что они здесь, но прошли многие недели, прежде чем они решились поиграть со мной. Я и увидела-то их не сразу, а лишь через несколько недель.

— Да? Интересно, как они выглядят?

— О, они обычные девочки. Ужасно, ужасно милые. Некоторые немного старше, чем я, некоторые младше. И одеваются они не так, как другие современные девочки. Они носят белые платья с длинными юбками и ленты в волосах.