Барри Пейн - Переселение душ

Ричард Стэйнс вернулся в гостиницу вместе с Зеро, который всю дорогу ни на шаг не отставал от него. В номере у него было предостаточно места: гостиная и спальня в его распоряжении, а раз так, подумал он, то почему бы не оставить собаку на ночь у себя. Правда, это шло вразрез с гостиничными правилами, поэтому Стэйнсу пришлось ненадолго задержаться в вестибюле, чтобы внести в них поправку. В качестве довода он объяснил, что задержится всего на два дня и большого урона правилам это не нанесет. Взятка была предложена и принята, после чего он вместе с Зеро вошел в гостиничный лифт.

Стэйнс жил в Лондоне и унаследовал партнерство в брокерской конторе, основанной много лет назад и располагавшей солидными связями и надежной клиентурой. Небольшая квартира Стэйнса находилась в Сент-Джеймском предместье, куда он и привел Зеро. Зеро отнесся к столичной жизни философски. В подвале дома обитала грязная кошка, и Зеро хотел с ней подружиться. Но он ей почему-то не понравился, и дружбы не получилось. Он ни разу не пытался обидеть ее. Зато вскоре растерзал колли, и Стэйнсу пришлось заплатить за потраву. За исключением этого случая, поведение Зеро было безупречным. Зеро был доволен, имея в качестве хозяина человека, который не все время проводит в городе, а любит жизнь на открытом воздухе. По выходным, а иногда и просто в погожие деньки, когда на работе случалось затишье, Стэйнс выезжал за город вместе с Зеро. Появление огромного бульдога у некоторых очень молодых или очень глупых людей вызывало страх. Когда дети с воплями убегали от него, Зеро, бывало, смотрел на своего хозяина, как бы спрашивая: «Чего это они, а?» Он был осторожен и не гнался за ребятишками, чтобы не напугать их еще сильнее.

Однажды, когда они гуляли в парке, какая-то чумазая девочка лет шести подошла к Зеро. Казалось, девчонка эта вообще ничего не боялась. Она погладила Зеро, затем открыла ему пасть, видимо намереваясь сосчитать, сколько у того зубов, а также проверить, в каком они состоянии, и, наконец, уселась на него верхом. Короче, проявила внимание к заскучавшему псу, и Зеро обрадовался этому чрезвычайно.

Время шло, но Зеро никак не проявлял того необычного чутья, о котором его прежний хозяин поведал Стэйнсу.

Стэйнс полюбил Зеро главным образом за то, что собака полюбила его. Для Стэйнса Зеро был не больше и не меньше, чем ласковый и преданный друг — в общем, такой, каким и должен быть пес. Когда Стэйнс вспоминал рассказ Смита о похищенном железнодорожном билете, он объяснял себе это явление чистой случайностью. Просто захотел расшалившийся пес стащить что-нибудь, а тут в руке Смита оказался билет, он и пригодился. Что же в этом особенного?!

Как-то раз Стэйнс отправился навестить семейство Мюррей — отчасти по привычке, а также потому, что дочь хозяина, Джейн, полюбила Зеро. Зеро сопровождал Стэйнса. Когда они дошли до площади, Зеро уселся на тротуар. Стэйнс позвал его, но собака не двинулась с места. Стэйнс пошел один, но вынужден был вернуться, поскольку Зеро изменил тактику и стал метаться под ногами, мешая идти дальше. И тут в памяти Стэйнса всплыл эпизод с железнодорожным билетом. Стэйнс был деловым человеком и отнюдь не суеверным, однако подумал, что в принципе не важно, по какой именно стороне площади он пойдет. Он решил обогнуть площадь, а заодно посмотреть, что могло бы произойти. Как только он повернул обратно, Зеро, успокоившись, пошел с ним рядом.

Ричарда заставил оглянуться оглушительный грохот. С крыши свалился тяжелый карниз и упал прямо туда, где должен был проходить Стэйнс.

Эта трогательная история послужила темой для разговора за чашкой чая.

Мистер Мюррей смотрел на вещи практически.

— Все верно, — сказал он. — Ваша собака вынудила вас пойти по другой стороне площади, и тот факт, что вы повернули обратно, по-видимому, спас вам жизнь. Но в то же время собака не знала, да и откуда она могла знать, что карниз обрушится? Разве ум собаки способен на подобное?

— Зеро знал это, — высказалась Джейн, единственная дочь мистера Мюррея, не слишком красивая, однако милая и добросердечная.

В настоящее время она кормила Зеро вкусным бутербродом. Все говорили Зеро, и Джейн в том числе, что бутерброды испортят его фигуру, но он относился к такому нарушению диеты со смирением, а точнее — с ярко выраженным смирением.

— Почему ты так думаешь? — спросил отец Джейн со снисходительной улыбкой.

— Потому что я знаю, что он знал, — твердо ответила Джейн.

— Вот и позволяй женщинам после подобных заявлений участвовать в выборах, — рассмеялся мистер Мюррей.

— Мисс Мюррей, — попросил Ричард, — не кормите, пожалуйста, собаку.

— Ну еще кусочек, — взмолилась Джейн.

Ричард был склонен к тому, чтобы согласиться с мистером Мюрреем. Снова произошло совпадение, причем замечательное, даже необычное. Имея возможность выбирать одно из двух, Ричард предпочел менее сложное объяснение. При всей своей любви к Зеро, он признавал, что собака особым умом не отличалась.

Он пытался научить Зеро искать печенье, но хотя и прятал его всюду, Зеро ни разу не смог его обнаружить. Старина Зеро был всего-навсего славным дурашливым бульдогом, и потому нелепо предполагать, что он являл собою чудо. Однако Джейн Мюррей оставалась тверда в своей вере в сверхъестественные способности Зеро и относилась к этому серьезно.

— Послушайте… — вдруг заговорила она. — Если вы заставляете свою лошадь взять барьер и при этом ощущаете страх, вы уверены, что лошадь не знает об этом?

— Знает, конечно. Знает и о том, кто на ней сидит, — попытался отшутиться Ричард.

— Однажды это случилось со мной, когда я была в Ирландии, — продолжала Джейн. — И все там было для меня непривычно. Как-то раз во время прогулки верхом лошадь отказалась перепрыгнуть через высокую ограду. Она почувствовала мою неуверенность, мой страх перед препятствием, хотя я сама себе говорила, что должна взять его. Можно обратиться и к другому примеру. Как вы объясните врожденную способность животных находить дорогу домой?

— Вот уж никогда не задумывался об этом. Голубь, я полагаю, может рассмотреть конец пути — ему с высоты виднее.

— Дело не в этом. Кошки и собаки имеют то же самое чутье — особенно кошки. Это, должно быть, вызвано каким-то особенным чутьем, которое у них есть, а у нас нет. Крабов увозят от родного моря на расстояние восьмидесяти миль, и они находят дорогу обратно, хотя ни видеть, ни слышать родного моря уже не могут. Должно быть, причина тому — какое-то неведомое нам чутье.

— Что ж, звучит правдоподобно.

— Скорее всего это — единственно возможное объяснение. Коль скоро мы признали, что у животных есть особое чутье, которое отсутствует у людей, я не могу спокойно относиться к тому пренебрежению, с которым мы порою рассуждаем об этом чутье. У Зеро чувство надвигающейся опасности столь же замечательно, как и чувство моря у краба.