Ричард Олдингтон - Сущий рай

— Привет, Крис! — сказал голос Марты.

Крис виновато засунул книги на место и выпрямился; он сильно покраснел. Марта вошла в дверь с противоположной стороны от ванной, в руках у нее был поднос с чашками, кипящим кофейником и молочником. Крис вспомнил ее причуду — пить кофе вместо послеобеденного чая.

— Привет, — сказал он, охваченный внезапной застенчивостью. (Ну, чего ж ты ее не поцелуешь? Ну как же, когда у нее поднос в руках? А тогда какого же черта ты забыл хорошие манеры и не берешь у нее поднос?)

— Разрешите мне… — начал он. Но Марта уже поставила поднос на низкий широкий столик и устраивала для себя на полу сиденье из подушек.

— Дать вам подушки или вы предпочитаете стул? — небрежно спросила она.

— О, мне все равно, — взволнованно сказал Крис, пододвигая первый попавшийся стул и усаживаясь напротив камина. Низкий массивный столик разделял их. Крис заметил, что Марта одета не в платье, а в длинный с засученными рукавами халат плотного синего шелка на такой же плотной шелковой подкладке лилового цвета и широким поясом. Ее шелковые чулки и домашние туфли на высоких каблуках были того же лилового цвета. Крис подумал, что это чудесное сочетание, — насколько он вообще был способен думать о чем-либо, кроме своего нелепого замешательства.

— Простите, что я заставила вас так долго ждать, — сказала Марта, разливая кофе. — Мы ведь, кажется, сговорились на половину пятого?

— Да, но я нарочно пришел пораньше. Мне никогда не удается побыть с вами вдвоем.

— А! — Марте это, видимо, доставило удовольствие. — Вы мне что-нибудь хотели сказать?

— Только то, что я потерял службу у Риплсмира!

— В самом деле? — спокойно спросила Марта. — И как же это случилось?

— О, они с Чепстоном — Чепстон — это мой бывший учитель в колледже — напились вдрызг, а я наговорил им дерзостей, и мой милый старичок рассвирепел.

Марта рассмеялась.

— Могу себе представить, что вы им наговорили, — сказала она, передавая ему чашку. — Вы никого не оставляете в покое. Я и то побаиваюсь вашего острого язычка. Надеюсь, вы довольны, что развязались с этим, правда?

— Собственно говоря, да. Но почему вы так думаете? Когда мы с вами в первый раз встретились, вы, по-моему, считали, что у меня прекрасная служба.

— Тогда я вас не знала, — сказала Марта, избегая его взгляда. — А теперь я знаю, что вы там пропадали зря. Вам следовало бы заниматься чем-нибудь гораздо более дельным. Способные люди не могут по-настоящему проявить свои способности на работе, которая настолько ниже их.

Крис был польщен. Вот это умная девушка. Он уж был готов к тому, что Марта сразу станет очень холодной и официальной, как только она узнает, что больше не будет заказов от библиотеки Риплсмира. Наоборот…

— Что вы теперь будете делать? — спросила Марта.

Крис подробно объяснил.

— Но по душе ли вам это? — сказала Марта. — Это звучит довольно мрачно и оплачивается скверно. Разве вы не могли бы найти что-нибудь получше?

— Я отказался от двух лучше оплачиваемых мест: узаконенного альфонса и риплсмировского лизоблюда. Как ни скучно преподавание и как ни плохо оно оплачивается, это настоящая работа, полезная для общества. Но не будем больше об этом говорить.

— Вы будете жить очень далеко, — задумчиво сказала Марта. — Вероятно, я больше никогда вас не увижу.

— О, мы с вами увидимся, — выразительно сказал Крис. — Если только вы сами не запретите этого. Мне было бы очень тяжело не видеться с вами часто.

Марта ничего не сказала: наступило странное, смущенное молчание. На одну секунду их взгляды встретились, и ее взгляд рождал ощущение такой удивительной глубокой близости, что Криса сразу охватило радостное волнение, ибо взгляд выражал… Что он выражал? Не слегка агрессивное «Ti voglio bene» Гвен, не насмешливое «думаешь, так я тебе и далась?» Анны, но нечто более открытое и более глубокое, более чувственное и в то же время беззаботно-веселое.

— У нас здесь тоже перемены, — сказала она как будто совершенно небрежно. — Эта идея Анны с кондитерской и книжной лавкой — глупость. Это не окупается, так что я теперь сдала обе лавки. К тому же Анна возвращается поздно и работает спустя рукава. Ей это уже надоело.

— Вероятно, это Джон ее отвлекает? — неосмотрительно сказал Крис.

— А вы ревнуете? — пытливо осведомилась Марта.

— Не очень, — Крис рассмеялся довольно невежливо. — Она меня чуть с ума не свела. Заставила меня почувствовать такую горечь и презрение к себе, когда очень наглядно дала мне понять, что для нее я, пока богат мой отец, и я без гроша — это далеко не одно и то же. Пожалуй, она отчасти виновата и в той истории с Гвен…

— Думаю, ей стоит только свистнуть, и вы вернетесь к ней, — сказала Марта с кошачьей жестокостью.

Крис обиделся.

— Зачем вы это говорите? Вы же знаете, что это неправда.

— Вы уверены?

— Да, уверен…

Раздался громкий звонок. Крис замер на стуле, и чувство сильнейшей досады овладело им. Прервали — так скоро! Марта инстинктивно приподнялась на колени, чтоб идти открывать, но сейчас же снова опустилась на подушки. От ее движения шелковый халат приоткрылся, и с внезапным трепетом Крис не столько увидел, сколько угадал, что под халатом ничего нет. Неужели?.. Он вопросительно уставился на нее…

— Пускай себе звонят, — равнодушно сказала Марта.

— Марта!

— Что?

— Вы в самом деле не впустите их?

— Если только вы этого не хотите.

— Хочу! Да я готов убить всякого, кто помешает нам сейчас. Так счастлив я не был уже…

Дзинь! Снова послышался звонок.

— Идите вы к черту! — громко сказал Крис.

— Шш! Там могут услышать. Сидите тихо, пока они не уйдут.

Они сидели молча, изредка улыбаясь друг другу, с веселым заговорщическим видом. Крис сгорал от нетерпения и нахлынувшего на него желания. Ванна, занавешенные окна, шелковый халат и, наконец, ее нежелание отвечать на звонок — все это могло значить только одно. Марта желает его, она хочет принадлежать ему, она предусмотрела все. Крису хотелось броситься перед ней на колени, со страстной благодарностью целовать ее руки и ноги, а потом тихонько раскрыть шелковый халат, скрывавший такую сладостную красоту. Он слегка дрожал, лоб у него был горячий и точно стянутый. Он взял себя в руки: сначала нужно договориться, здесь не должно быть обмана с его стороны и разочарования для нее. Спокойнее, но все еще дрожа, он наклонился к радиатору, отогревая похолодевшие от возбуждения руки.

Звонок прозвонил еще дважды, а потом наступило долгое молчание. Они смотрели друг на друга и слушали, наклонив головы набок.

— Кажется, они наконец ушли, — сказала Марта, вздохнув с облегчением.

— Надеюсь, больше никто не будет звонить.